Владислав Кетат - Стать бессмертным

Помню, как меня кольнуло, когда пару дней назад на красном, как бутафорская кровь капоте четыреста седьмого «москвича» я увидел написанное по грязи пальчиком: «Ипатьев, я от вас без ума». «Вот ведь, и от Ипатьева кто-то без ума», — подумал я тогда. От этого слизняка с кафедры философии, по кличке «Вяленый». Но это тогда, теперь всё иначе. Теперь я — мачо…

Противно звонит мобильный телефон, про который я уже почти забыл. Он отыскивается на столе, под кучей книг, сданных типовых проектов и мужских журналов, которыми меня снабжает Мясоедов.

Далее происходит вот такой диалог:

— Алло.

— Здравствуйте. Алексей Германович?

— Да. С кем имею честь?

— Это Лена, Лена Мао, ваша студентка.

— Я слушаю…

— Я хотела спросить… вы решили?

— Решил, что?

— Ну, помните, когда я на лекцию одна пришла, вы сказали, что ещё не решили… Помните?

— Помню…

— И?

— Думаю, второе, э-э-э, более правдоподобно, нежели первое…

В трубке слышится смешок.

— Так я и думала. Будет ли продолжение, позвольте спросить?

— Будет, э-э-э, если вы, э-э-э, не будете против.

— Алексей Германович, я же вам первая позвонила.

— Да-да… так, как же это… прогулка в лес… ужин в ресторане… просмотр…

— Прогулка, прогулка.

— А когда?

— Да, можно прямо сейчас. Делать мне всё равно нечего — зачёт по Сопромату уже в кармане.

— А где?

— У церкви, знаете, где это?

— Знаю…

К концу разговора я немного очухиваюсь.

— Кстати, а откуда у вас мой телефон?

— В деканате сказали.

Я отключаюсь, и в душу заползает червь сомнения: «Почему она сама позвонила? Может, она проститутка? Попросит денег, а у меня почти ничего нет. Что тогда?» Через минуту пораженческие мыслишки усилием воли выкидываются вон: «Нет, Лена не проститутка. Она, конечно, сильно отличается от сверстниц, возможно, у неё даже есть сложный багаж, но и только. Просто я ей понравился. Как мужчина и как преподаватель…»

Вот такое творится у меня в голове, пока я одеваюсь. Носки (слава богу, нашлись чистые, правда, разные), джинсы, свитер, ботинки, пальто и декадентский берет. Выкатываюсь из подъезда. На улице снег и небольшой минус. Боже мой, уже снег! Морозец бодрит, и ноги сами собой переходят на лёгкую трусцу. Как же это прекрасно, бежать на свидание к девушке, только что выпроводив из своей постели другую!

Лена стоит на том же месте, где я ждал Мясоедова в то памятное утро. На ней короткое чёрное (естественно) пальто и те самые шапка с шарфом. Я подхожу, и она улыбается.

Передо мной совсем другая Лена Мао. Такую Лену Мао я ещё не видел. «Просто она сейчас открыта, — думаю я. Раньше была заперта наглухо, будто в невидимом шлеме, а теперь этот шлем снят и заброшен куда подальше».

— Здравствуйте, Алексей Германович, — говорит она весело, — а вы быстро.

— Здравствуйте, Лена, я, вообще, быстрый.

Она молодая, когда улыбается, вот оно что! Должно быть, дело не только в шлеме, просто девушки резко набирают в возрасте, когда у них на личиках серьёзная мина.

— Ну, что ж вы на меня всё время так смотрите, Алексей Германович? — то ли спрашивает, то ли утверждает Лена.

— Как смотрю?

— Как? Да вы же меня с ног до головы, всю по кусочкам изучили, пока лекции читали. Уже не знала, куда деваться, и теперь опять?

Мне становится стыдно.

— Даже не знаю, что и ответить. Мне казалось, что я это делаю незаметно. Веду скрытое наблюдение, так сказать.

Лена смеётся от души.

— Скрытое! Боже ты мой!

— Ладно, ладно. Больше не буду.

— Да уж, пожалуйста.

Мы идём по заснеженной улице в сторону леса. Лена достаёт из кармана пальто пачку «Житана», вытаскивает оттуда сигарету, закуривает, и запросто берёт меня под руку.

— Лена, извините за нескромный вопрос, у вас кто-то есть? — спрашиваю я, чтобы сразу определить мой статус в этой истории.

— Раз я пошла на свидание с вами, значит — нет, — отвечает она. — Честно говоря, у меня давно никого нет.

— Ждали принца?

— Ах, Алексей Германович, принцы с тонюсенькими шпажонками и в обтягивающих тощие ляжки панталонах давно и вполне предсказуемо превратились в гомосексуалистов. — Лена хитро косится в мою сторону. — А у вас, Алексей Германович, есть кто-нибудь?

— Думаю, нет. Кроме вас, я надеюсь.

— Неужели, любовь с первого взгляда?

— Любовь с первого взгляда, Лена, придумали авторы дамских романов с жирными херувимами на обложках.

Она опять смеётся, и я вдруг понимаю, что давно так прекрасно себя не чувствовал. Так легко и недостижимо свободно для тридцатилетнего мужика.

— Вы один живёте?

— Здесь один, и в Москве… один, совсем один.

— Родители?

— Умерли.

— Sorry, а какие-нибудь родственники?

— Тётка в Куйбышеве и двоюродный брат — её сын — в Саратове, но я для них не больше чем длинный и тощий чёрно-белый парень из семейного альбома. Впрочем, они для меня тоже молодые и чёрно-белые.

Лена молча кивает головой, словно что-то обдумывает.

— А можно задать вам совсем интимный вопрос, — неожиданно мягко говорит она, — у вас есть политические убеждения?

— Думаю, уже нет, — отвечаю я, — хватит с меня политических убеждений.

— Так не бывает. — Лена мотает головой из стороны в сторону. — У всех есть политические убеждения, потому что всегда приходится делать выбор. Вот, например, вы за то, чтобы выкинуть чучело Ульянова-Ленина из мавзолея, или против?

— Я за то, чтобы оставить всё как есть, но изменить надпись на мавзолее на: «Lenin inside». Лена, к чему эти вопросы?

Лена тушит сигарету и смешно обтряхивает ладошки.

— Понимаете, мне очень хочется узнать, кто такой Алексей Германович Цейслер.

— А, вот вы о чём…

— Ну да, об этом. На мой взгляд, самый приятный момент знакомства с другим человеком — это получение новой информации о нём, и, конечно же, формирование для него собственного образа.

— Даже не знаю, Лена, что доставляет большее удовольствие, слушать или рассказывать о себе.

— Не хотите про себя рассказывать?

— Не то чтобы не хочу, просто я больше люблю именно слушать, а не наоборот…

— Я тоже, — Лена машет рукой в знак солидарности, — терпеть не могу делиться такой информацией с кем бы то ни было. Не люблю о себе говорить, и всё. Особенно, когда пытаются выпытать сведения о моих предыдущих молодых людях. Это ведь интересует в первую очередь, да?

— Вовсе нет. Просто, без этого тяжело действовать дальше. Нужна хоть какая-нибудь информация. Вводные, понимаете?

— Понимаю, но ничего не скажу.

Я останавливаюсь.

— Так, что же нам делать? У нас ведь нет будущего, если мы не сможем узнать друг друга?

Лена опять хитро прищуривается.

— А вы не хотите меня придумать?

— В смысле?

— В прямом. Если чего-то не знаешь, то просто надо себе это выдумать и всё. Академический подход. Тем более что по моему опыту молодые люди и так придумывают себе девушку, даже если все про неё знают.