Галина Тер-Микаэлян - На руинах

Однажды утром, когда Коля, не проспавшийся еще после веселой вечеринки, но мучимый дикой жаждой, сполз-таки с кровати и побрел на кухню, чтобы согреть себе чаю, она встала в коридоре у него на дороге и, грозя сухим пальцем, прошипела:

— Я, вон, в милицию заявлю на то, что ты здесь бордель устраиваешь, шалав своих водишь.

Коля похлопал осоловелыми глазами, потом ощерился.

— Не понимаю, чего вас так волнует, любезная Агафья Тимофеевна? Я здесь прописан и имею полное право принимать гостей. После одиннадцати мы не шумим, никто, кроме вас, на нас не жалуется, а то, что я делаю на своей жилплощади — мое личное дело.

— Бардак разводите, туалет и кухню всю изгадили, а мне потом за вами подтирать?

— Что поделаешь, это коммунальная квартира, и здесь я такой же хозяин, как и вы. Так что мы с вами равны по всем статьям, ясно?

— Равны! Я те дам «равны»! Ты, бездельник, за всю жизнь копейки не заработал, а я с пятнадцати лет у станка. Шестьдесят лет трудилась, мне за труды орден государство дало!

— Значит, ваш орден оказался особо никому не нужен, дражайшая Агафья Тимофеевна, раз вам государство даже отдельной квартиры не дало. А то, что вы когда-то на культ личности трудились, сейчас никому не интересно, теперь у нас перестройка и демократия.

— Погоди, вот уж заявлю, куда надо, что ты, тунеядец, нигде не работаешь!

В ответ на это Коля, нарочито весело улыбнулся и развел руками.

— Почему это нигде? Я, дорогая вы наша Агафья Тимофеевна, работаю в проектно-конструкторской лаборатории транспорта и связи, можете поинтересоваться в отделе кадров. Адрес дать?

Презрительно сплюнув, старуха повернулась и поплелась к себе. Войдя в свою комнату, она дверь за собой оставила приоткрытой — дабы сосед понимал, что за ним постоянно наблюдают, и не чувствовал себя слишком уж вольготно. Коля скорчил ей вслед гримасу и повилял туловищем, передразнивая старчески неуклюжие движения. Потом он продолжил свой путь на кухню, но на пороге демонстративно споткнулся, зацепив ногой аккуратно расстеленный половичек, и громко крикнул:

— Тряпку-то свою уберите, Агафья Тимофеевна, я из-за вас шею ломать и инвалидом быть не собираюсь!

В ответ из комнаты соседки донеслось злобное бурчание. С того дня противостояние их приняло открытую форму.

Планета в четвертый раз после Катастрофы начала свой ход вокруг греющей ее Звезды, рубеж пройден. Удача, выпавшая на долю наших предков, позволила нам овладеть системой прогнозирования будущего, наш Разум достиг уровня Живших до Катастрофы. Изменяя будущее, нынешнее поколение Носителей, их превзойдет.

Повинуясь указаниям Удачи, мы не спорим с Природой, подобно первобытным Выжившим, она наш надежный союзник. Важнейшую роль в ней играет нормальный закон распределения независимых случайных величин, ибо это предельный закон, к которому стремятся все остальные законы. Изначально предполагалось, что создав жесткий континуум причинно-следственных связей, Носители Разума в силах исключить случайность и контролировать ход событий в Природе. Ныне последний этап исследований завершен, континуум создан в виде соединения восьмого элемента (кислорода, примеч. автора) с двумя первыми (двумя атомами водорода, примеч. автора) при строго фиксированном угле между связями.

Продолжалась посадка на рейс «Париж-Москва». Пожилая россиянка, перепутавшая терминалы, подоспела одной из последних. То ли из-за сильного волнения, вызванного боязнью опоздать, то ли от жары, стоявшей в Париже в эти последние дни августа восемьдесят девятого, лицо женщины было бледным, на лбу выступили бисеринки пота. Утирая их уже не очень чистым белым платочком, она случайно оглянулась на вежливо пропустившего ее вперед юношу в белом, охнула и покачнулась, пролепетав:

— Умираю… уже в глазах… двоится.

Элегантный мужчина поддержал ее за локоть и, бросив взгляд в том же направлении, чуть приподнял бровь.

— Мадам! — дама, не реагируя и не открывая глаз, продолжала на нем висеть, и тогда он воспользовался более родным для советских людей термином: — Гражданочка! Гражданочка, придите в себя, эти молодые люди — всего-навсего близнецы.

Один из близнецов торопливо шагнул к женщине, взяв ее за кисть, нащупал пульс и растерянно пожал плечами.

— Небольшая тахикардия, а так…

На помощь уже спешили две сотрудницы аэрофлота. Пришедшая в себя дама, вдруг испугалась: а что, если — чем черт не шутит! — ее не допустят до полета? Она выпрямилась, раздраженно отстранила юношу и поддерживавшего ее элегантного мужчину, буркнула что-то и заторопилась на посадку. Близнецы с облегчением переглянулись, потом обнялись, и один из них последовал за дамой, а другой — тот, что щупал пульс — отошел в сторону. Элегантный мужчина усмехнулся и, покачав головой, направился следом за улетавшим в Москву близнецом.

В самолете места мужчины и юноши оказались рядом, дама сидела позади через три ряда, и юноша пару раз оглядывался, бросая на нее тревожные взгляды. Мужчина, заметив это, успокоил его:

— Да она в полном порядке, не волнуйтесь. Просто от жары, наверное, немного крыша съехала. У меня самого, если честно, та же самая проблема — дочки-близнецы и похожи, как две капли. Мы-то в семье их спокойно различаем, а вот другие — нет. От этого и все беды — шалости, знаете, розыгрыши и прочее. Учителя вот жалуются.

В голосе мужчины прозвучала не соответствующая сказанному глубокая печаль, что немного удивило юношу.

— Да вы не переживайте так, — сказал он собеседнику, — всякое случается, но с годами это проходит. Нас с Эриком, например, учителя тоже всегда путали, а тогда, в семидесятые-восьмидесятые, еще в школе форму заставляли носить, так что и не оденешься по-разному. Но мама всегда старалась, чтобы у нас были разные стрижки и рубашки разных цветов. И не потому, что мы могли бы что-то такое выкинуть с учителями, насчет этого у нас было строго, а просто она боялась, что каждый из нас может потерять свою индивидуальность.

— Мы… с женой, — голос мужчины слегка дрогнул, — много читали о близнецах, когда родились девчонки. Многие считают, что среди двойняшек один всегда лидер, другой — ведомый.

— Мы из тройни, у нас еще сестра Машка. Но настоящим лидером среди нас была наша двоюродная сестра Таня — мы воспитывались все вместе, и мама никогда нас не разделяла. Вообще она была удивительным человеком, наша мама, другой такой…Знаете, она была таким тонким человеком — замечала то, мимо чего другие прошли бы, не заметив. Например, ее бы ужасно огорчило то, что из-за нас с Эриком той женщине стало нехорошо. А все я виноват — мне понравилась его стрижка, и я сделал такую же. Нацепил такой же белый костюм — жарко же. Ну его, к богу, приеду домой в Питер — остригусь наголо.