Галина Тер-Микаэлян - На руинах

Сам Рустэм, казалось, даже не заметил возвращения Фирузы, ни разу с ней не заговорил, глазом не повел в ее сторону, но она сумела примириться с дочерью и быстро восстановила прежний авторитет среди односельчан. К ее повествованиям о жизни своего замечательного мужа, «великого» Рустэма Гаджиева, прибавились рассказы об ученой дочери Халиде, втором зяте-профессоре и живущем в Москве внуке Тимуре — таком умном, что «профессора из университета сами просили его поступить к ним учиться».

Однако основным в репертуаре Фирузы было воспоминание о «злой ведьме», Наталье, сгубившей ее сына Ильдерима, при этом она не скупилась на злые реплики и колкости в адрес Тани. Третья жена Рустэма Гаджиева сама не могла понять, что ею руководит — неприязнь к дочери убийцы или ужас, испытанный в тот день, когда четырнадцатилетняя девочка так верно отгадала ее потаенные мысли. Во время своего последнего пребывания в совхозе Таню измучил рой неприятных ощущений и мыслей окружающих.

«Хорошо, что она не так часто сюда приезжает — неспокойно ее видеть, нет ли на ней какого проклятия?»

«Как бы какого несчастья не принесла».

«На мать непохожа, но кто знает — яблочко от яблони недалеко падает».

«В столице они, известно, все такие».

«Халида с Сергеем сейчас хорошо живут, спокойно, им, наверное, неприятно ее видеть — лишнее напоминание».

«Сергей, отец, конечно, ничего не поделаешь, но лучше бы ей сюда не приезжать».

В последний раз Таня гостила в совхозе в восемьдесят четвертом и тогда же твердо решила, что больше ногой сюда не ступит. Однако с тех пор прошло почти четыре года, разговоры и сплетни Фирузы должны были всем порядком приесться, а подробности событий далекого восьмидесятого постепенно стирались из людской памяти. Немного поколебавшись, она ответила Анвару:

— Посмотрим.

Девочки повеселели, практичная Лиза сразу решила обсудить детали.

— Таня ведь не поедет в общежитие к Анвару, так? Значит, Анвар должен жить у нас и тогда, наверное, лучше будет перенести в Танину комнату широкую кровать папы и мамы.

— Зачем? — изумился Тимур. — Кровать-то тут причем?

Дианка возвела глаза к небу и вздохнула.

— Тимка, ты безнадежен.

— Тимочка, какой же ты у нас еще глупенький, — ласково и ехидно подхватила Лиза.

— Почему это? A-а, ну да, понял! Ой, я козел!

Он сконфузился и покраснел, щеки Тани тоже слегка порозовели, а Анвар рассмеялся и хлопнул брата по плечу.

— Все нормально, братишка, выше нос. Не надо ничего переносить, пока мы снимем квартиру, а там будет видно.

…Голод… Страдание… Мысль… Мы живы? Кто мы? Мы возрождаемся… Память…где наша память? Голод, всегда голод…

Таня зажала ладонями уши, покачнулась, как от удара — ЭТО пришло внезапно, постепенно набирало мощь, и потоком врывалось в сознание.

…Память, возвращается, но мучает голод. Лишь живой Белок может его насытить…

Она едва не проехала свою станцию, но едва вышла из электрички, как поток мыслей возобновился и был столь силен, что чуть не заставил ее застонать от боли.

…Те, кто еще дремлет, очнитесь для нового существования! Чем больше нас, тем могущественнее Новый Разум. Катастрофа убила Разум наших предков, мы выжили, но слишком мало Белка. Голод…

Остановившись, Таня ждала, но ЭТО ушло и больше не возвращалось. Навстречу шагал Анвар — когда она возвращалась из института поздно, он встречал ее на станции. Мела метель, и у Тани мелькнула мысль, что к утру дверь их маленького домика будет завалена снегом — квартиру Анвару найти не удалось, и они сняли частный домик без удобств на окраине Москвы. Вечером, пока муж грел ужин, она, достав чистую тетрадь, начала записывать сохранившиеся в памяти обрывки фраз, и внезапно в мозг ее опять словно что-то ударило.

… Новый Разум нуждается в живом Белке. Материков, генерирующих тепло, больше, чем достаточно, но мы, Выжившие, не такие, как наши предки. Катастрофа лишила наш наследственный код возможности изменяться, Природа Планеты поставила жесткий барьер, он не дает нам слиться с Белковыми Материками и беспрепятственно поглощать их Белки. Высокоорганизованная система Материка мгновенно распознает чужеродный Белок и стремится его уничтожить. Голод…

Вновь ЭТО пришло спустя месяц — в институте во время семинара. Поскольку ручка и бумага были под рукой, Таня тщательно записала:

…Эксперимент модификации начат, цель его — создание неограниченного запаса живого Белка, идентичного Белку Носителей Разума. Потомство Белковых Материков — вот, что обеспечит прогресс цивилизации Выживших. Первая часть Эксперимента потребовала заблокировать неконтролируемый процесс зарождения новой жизни, сделав высокоорганизованные Белковые Материки, носящие Носителей, неспособными к воспроизводству потомства…

— Смотрю, кроме Муромцевой никто не записывает, что я говорю, — ворчливо заметил ведущий семинар доцент Киселев.

В апреле Анвар поступил в аспирантуру, а вечерами подрабатывал в бюро инвентаризации — чертил и копировал схемы. Домой он возвращался поздно, и вечерами Таня сама выходила встречать его к электричке — стояла в конце платформы и ждала. Тетрадь обычно лежала у нее в сумке — на всякий случай. Теперь ЭТО возникало гораздо реже, мысли в мозгу хотя и формировались в более отчетливые фразы, но звучали глухо, словно издалека. В последний раз они пришли к ней именно на платформе, под стук колес подходящего поезда.

…Нынешнее поколение Выживших продолжает второй этап Эксперимента. Блокада снята, в наследственный код Материков вносятся соответствующие коррективы. Все потомки высокоорганизованных Белковых систем, носящих в себе Выживших Носителей, будут иметь модифицированный наследственный код, соответствующий коду Белка Выживших. Чем больше модифицированного Белка, тем сильнее Новый Разум…

Когда поток пассажиров вынес Анвара из вагона, первое, что он увидел, было бледное лицо жены.

— Танюша, ты в порядке?

— Анвар, — вместо ответа сказала Таня, — ты хотел летом съездить в совхоз к родителям. Так поедем, или ты будешь занят?

— Месяц летом я как-нибудь выкрою, — скрывая радость, согласился муж, — как раз все вместе и поедем — с Тимкой и девочками. Я так рад, что ты решилась.

«Я должна понять, — думала Таня по дороге к дому, ощущая тепло обнимавшей ее плечи руки мужа, — именно там я должна все понять».

В первый же день после приезда в совхоз «Знамя Октября» они с утра ушли в лес. Бродили почти четыре часа, потом решили идти к роднику. До них уже доносилось легкое журчание, когда из-за дерева показался леопард. Он замер, уставившись на Таню и, очевидно, был не меньше их ошарашен встречей. Постояв с минуту, хищник важно повернулся и скрылся в лесной чаще. Таня перевела дыхание, но Анвар особо не встревожился.