Галина Тер-Микаэлян - На руинах

— Сокровище мое, радость моя! Ладно-ладно, я виноват, прости меня, только я так ничего и не понял. Что такое случилось?

— Это ты спьяну писал, козел несчастный?

Доронин расправил бумагу, внимательно прочел оба объявления, и лицо его разгладилось.

— Любимая, да ты сама посмотри — это просто в милиции кто-то напутал. Солнышко, разве я посмел бы такое о тебе написать? Садись, я сейчас тебе все объясню.

Он усадил Зойку на диван и хотел было пристроиться рядом, но она недовольно сморщила нос.

— От тебя перегаром несет!

— Клянусь бросить пить, как только мы поженимся! Погоди, я в ванную сбегаю, только не убегай никуда.

— Зачем мне бегать? Если б хотела убежать, то и приходить бы не стала.

Пока Артем плескался под краном, Зойка торопливо ощупала всю его одежду — пиджак, брюки, куртку. Паспорта ее нигде не было, но вполне можно было предположить, что все документы и деньги журналиста находятся в лежавшем на кровати запертом кейсе. Попытка открыть кейс без ключа ни к чему не привела, услышав шаги, она отошла от кровати и вновь села за стол.

— Вот и я, доброе утро! Так как — хорошо провела ночь?

Веселый и посвежевший после умывания Артем стоял на пороге, влажные волосы его были аккуратно зачесаны назад. Зойка в ответ на его приветствие весело хмыкнула.

— А чего мне будет? Прогулялась немного, в подъезде посидела, когда дождь шел.

— Сейчас нам завтрак принесут, я уже сказал внизу дежурной, — он присел рядом с ней и взял ее руку, — но объясни мне, зачем ты все это устроила? Сумасшедшая — спустилась с четвертого этажа! А вдруг бы ты упала и разбилась?

— Ничего мне не будет, моя мамаша говорит, что я живучая, как кошка.

Это ты лучше скажи, зачем на меня ментов натравил?

— Я с ума сходил — думал, ты меня навсегда покинула.

— Вот еще! Да я просто так в окно вылезла — для прикола.

— Сегодня мы распишемся — прямо в том, в чем есть, и пойдешь в ЗАГС, больше я тебе не позволю переодеваться.

— Ладно, — буркнула она, высвобождаясь из его объятий, — только я жрать хочу, подыхаю. Когда твой завтрак принесут?

— Сейчас-сейчас, солнышко, я позвоню дежурной.

Зойка, надеявшаяся, что он побежит вниз и даст ей возможность еще раз обследовать кейс, разочарованно вздохнула. Улыбающаяся официантка вкатила поднос с завтраком, и Артем ее тут же выпроводил.

— Я позвоню, когда можно будет прийти и убрать, — сказал он с носовым французским прононсом, приняв высокомерный вид английского лорда.

Уплетая бутерброды с черной икрой, Зойка решила, что пора приступать к делу, и обиженно надула губы:

— И как я теперь в твой ЗАГС пойду? Везде мои портреты развешены, меня с порога в ментовку заберут.

— Со мной не заберут, — приосанившись, Доронин расправил плечи, — сейчас позвоню, и все в момент снимут.

— Ты что, так сильно с ментами дружишь?

— Скажем так: у их начальства есть причины со мной не ссориться.

— Почему?

Артем засмеялся наивности ее вопроса.

— Потому, любимая, что я могу устроить им кое-какие неприятности.

— Правда? — мгновенно взметнувшись со своего места, она оказалась позади него, обхватила сзади за шею и страстно зашептала ему в ухо: — Устрой! Пожалуйста, Артемчик, устрой им неприятности! Я их ненавижу!

Поцеловав ладонь Зойки, он притянул ее к себе, усадил на колени и начал целовать в шею, весело приговаривая:

— Не надо так ненавидеть милиционеров, маленькая, они охраняют нас от бандитов и помогают сберечь нашу собственность. Если у тебя когда-то и были с ними столкновения, то это дело прошлое. Теперь ты будешь моей женой, заживешь совсем другой жизнью, и милиционеры станут твоими лучшими друзьями.

С обиженным видом Зойка вырвалась из его рук, отскочила в сторону и, зло поблескивая глазами, забилась в угол обитого плюшем дивана.

— Ага, охраняют! Сильно они охраняли, когда меня изнасиловали! Только издевались и запугивали, а что я тогда понимала? Мне только четырнадцать лет было!

Доронин удивленно приподнял бровь.

— Четырнадцать? Ты же, кажется, говорила, что тебя изнасиловали в двенадцать.

— В двенадцать? Ну… в двенадцать это было так — слегка. А в четырнадцать меня трое скотов завезли к себе на дачу и там все втроем… Ужас, что они со мной делали!

— Неужели тебе это не понравилось? — в словах журналиста слышалось явное недоверие.

— Конечно, нет! — оскорблено возразила она. — Я не хотела, а они меня хлестали ремнем, даже след остался, посмотри!

Говоря это, Зойка медленно спустила спортивные брючки, жестко поскребла ногтями голую ягодицу, а потом повернулась к Доронину задом. После порки, заданной ей однажды отчимом, там осталась маленькая белая полоска, которая выступала и становилась видимой, только если очень сильно потереть вокруг кожу.

— Бедняжка, — благоговейно прошептал Артем, покрывая поцелуями крохотный шрам, а рука его в это время поспешно расстегивала ширинку брюк.

Когда спустя полчаса они, уже приведя себя в порядок, сидели рядышком на диване, Зойка продолжила начатый разговор:

— Между прочим, даже свидетель есть, что они меня завезли и изнасиловали — там у них на даче парень один сторожем работал, он все видел и слышал, только боялся вмешиваться, у них ведь знаешь, кто был главный? Сынок Гориславского.

— Даже так? — неожиданно заинтересовался Артем. — И ты так потом никому и не сказала?

— Почему не сказала? Сначала даже уголовное дело в милиции завели, я ведь была малолетняя. Только милиция с Гориславским заодно, они это дело вообще куда-то похерили. Мамаше моей пятьсот рублей сунули, чтобы она не рыпалась. Ей-то что, ей на меня с высокого потолка плевать. А парню тому, который свидетелем был, сказали, чтобы тихо сидел и рот не разевал. Он меня один раз даже встретил на улице, говорит: ты, Зоя, не сердись, я бы их не побоялся и на суде бы выступил, но что я могу сделать, если и твоя мать с ними на сговор пошла?

Сама подивившись тому, какой складно у нее вышло, Зойка неожиданно решила, что не будет больше сочинять стихи, а начнет писать детективы — как Агата Кристи, например. И, может даже, по этим детективам тоже станут снимать кино. Ее честолюбивые мечтания были прерваны Дорониным — сильно заинтересовавшись услышанным, он начал выпытывать полообности.

— А экспертизу ты проходила?

— Конечно, проходила, меня два врача смотрели и анализы брали. Только это все тоже куда-то спрятали. Меня каждый день пугали, чтобы я сказала, будто все нарочно придумала, а если не скажу, то меня в колонию для малолетних отправят.

— А где сейчас этот свидетель — ну, тот парень, о котором ты говорила?

«Наконец-то! Теперь надо осторожненько, шаг за шагом».

— Здесь — в городе, — равнодушно ответила она.