Яна Ясинская - Голодные игры: Из пепла (СИ)

Примроуз хихикает, беззаботно отмахивается.

- Ой, пап! Уже не надо. Мальчишки с ним разобрались.

- Это как? – мы с Питом снова удивлённо переглядываемся.

- Они его слегка помутузили, чтобы меня не обижал, - довольно улыбается Прим, торопливо добавляя. – Только я их об этом не просила. Они это сами сделали!

Ну и что нам делать с этим ребёнком, у которого уже сейчас личный штат маленьких телохранителей имеется?! То ли ещё будет…

Повалявшись с нами в кровати ещё полчаса, Прим убегает. Подружки зовут её поиграть во дворе.

- Хорошая картина, пап, - напоследок бросает дочка, показывая на рисунок, где я запечатлена, в чём мать родила.

Чувствую, что краснею. Поворачиваюсь к Питу, который пытается принять самое невинное выражение лица.

- Кстати, о картине, дорогой! Ты ничего не хочешь мне объяснить?

- Хочу, - смеётся Пит и подминает меня под себя. – Пришлось изобразить тебя со спины, поскольку я не смог как следует вспомнить некоторые детали. С твоего позволения...

Не успеваю я охнуть, как мой нахал в наглую заглядывает под простыню, которой я прикрываюсь. С видом художника любуется моими грудями при свете дня.

- Пит Мелларк, ты неисправим!

- Я знаю!

Однако заняться любовью у нас не получается, потому что меня одолевают тревожные мысли.

- Пит. Подожди. Почему тот мальчишка так сказал о нашей Прим?

Пит возвращает простыню на место, обнимает меня, притягивает к себе.

- Думаю, потому что в Капитолии все давно уверены, что история про «несчастных влюблённых» из Дистрикта-12 была всего лишь пиар-ходом. – Пит усмехается. – Есть много новомодных историков, которые рассматривают события революции с разных точек зрения. А поскольку у меня договор с президентом Пэйлор и Хевенсби насчёт того, что СМИ не лезут в нашу жизнь, никто толком и не знает правды о нас. Большинство считает, что мы с тобой после революции разъехались по разным дистриктам и больше никогда не встречались, так как исчезла необходимость изображать «несчастных влюблённых».

- Даже так? - я искренне удивлена.

- Мг, - Пит целует меня в шею.

Но я всё ещё не могу сосредоточится по поцелуях мужа.

- Пит.

- М?

- Когда мы расскажем обо всём Прим?

Пит отрывается от меня. Становится серьёзным.

- Я думаю, это надо сделать сегодня вечером. Не хочу, чтобы она узнала эту историю от других.

Поворачиваюсь к мужу, утыкаюсь лицом в его грудь. Меня одолевают совсем невесёлые мысли. Чувствую, как со всех сторон ко мне начинает подползать страх.

- Пит. Мне страшно. Наша дочка ещё такая маленькая. Как она это всё воспримет? Как рассказать ей обо всём, что с нами произошло, и не напугать при этом до смерти?

Крепкие руки мужа сильнее прижимают меня к себе.

- Вот увидишь. Всё будет хорошо, - в голосе Пита звучит непоколебимая уверенность. – Мы объясним нашим детям всё так, что они станут от этого только сильнее.

- Я всё равно боюсь, Пит.

- Не надо. Не бойся, - муж целует меня. – Я же с тобой. Вместе мы со всем справимся. Китнисс, у нас семья. Дети. Хэймитч, - с улыбкой добавляет он.

- Да уж. Куда нам без дедушки-Хэймитча, - невольно смеюсь я.

В этом весь мой Пит! Всегда умеет пошутить даже в самом серьёзном разговоре.

Муж снова целует меня. И я тону в его голубых глазах, в его ласках и поцелуях, забывая обо всём на свете.

***

Этим же вечером в зале возле камина Пит, Хэймитч и я рассказываем Прим о «Голодных играх». Моя храбрая дочка внимательно слушает своего отца. Иногда задаёт вопросы, отвечать на которые Питу помогает Хэймитч.

Наверное, это действительно великий дар – уметь рассказывать так, как это делает Пит. Столь точно находить подходящие фразы. Слова Пита мгновенно проникают в разум, сердце и душу. Я смотрю на мужа, и мне внезапно приходит мысль, что этот человек вполне мог бы управлять не только пекарней, но и целой страной. Пит Мелларк из той редкой породы людей, которые способны одним лишь словом повести на бой десятки тысяч людей, и этим же словом остановить войну. Странно, что после революции ему не предложили остаться в Капитолии… Или предложили, но он отказался?

Как всё-таки мало я знаю о своём муже.

***

На следующий день мы с Прим идём в школьную библиотеку, чтобы получить новые книги. По дороге я не выдерживаю… Знаю, это хулиганство, но на перемене я всё же заглядываю в класс к тому мальчику, который с уверенностью заявил моей дочке, что её не существует и… улыбаясь, знакомлюсь с ним.

Бедный ребёнок! У мальчишки был такой вид, будто он только что увидел приведение. Ничего! Так ему и надо! Нечего обижать мою дочку.

Мы возвращаемся с Прим домой. Вместе с интересом рассматриваем её учебники, энциклопедии, расставляем их по полкам возле её рабочего стола. Особое внимание я обращаю на энциклопедию по истории. Это так дико видеть там наши с Питом фотографии. Подмечаю, что в учебнике действительно написано, что история о «Несчастных влюблённых» изначально была хитростью, чтобы заполучить симпатию спонсоров и выжить на арене.

Изначально.

Хорошее слово, которое здесь не расшифровывается. Получается, что наша с Питом история заканчивается на смерти президента Коин. А затем, мы оба будто растворяемся в небытии.

Хэймитч забирает Прим и Мэтью. Они втроём отправляются на любимую Луговину пасти его несносных гусей. Я берусь рассматривать последнюю библиотечную книгу Прим.

Какое странное название – «Книга памяти». Зачем она нужна? Разве мало одной красочной энциклопедии по истории? Открываю первую страницу, и моё сердце замирает. Внезапно я понимаю, что предисловие написано моей рукой. Это мой почерк!

«Из истории трагедии. Удача никогда не была на нашей стороне».

Я листаю «Книгу памяти». И хотя буквы напечатаны, чувствую, что эту книгу писала я. А ещё рисунки… Мне хватает одного взгляда, чтобы понять – их сделал Пит.

Финник. Энни. Фото их новорожденного сына. Я знаю этого мальчика! Точнее - уже юношу. Видела недавно его по телевизору. Он вырос и превратился в копию своего отца! Да! У него те же самые глаза, что и у Финника. Его даже зовут также – Финник Одейр.

Отец Пита. Пекарь Мелларк. Пакетик с печеньем, который я не помню.

Мадж. Милая добрая Мадж. И её брошь с сойкой-пересмешницей.

Какая насмешка судьбы! Именно этой броши суждено было стать символом революции.

И только сейчас до меня в полной мере доходит, что Мадж мертва, как и все остальные.

Я листаю "Книгу Памяти" почти до конца. Словно ищу что-то.

Что-то очень важное для меня.

Последнюю недостающую деталь.

И я её нахожу.

Рисунок Пита на целом развороте. Горящие дети и среди них моя сестра Прим…

Внезапно в моих ушах раздаётся истошные крики заживо горящих людей…

Крики детей.