Джек Лондон - Сила сильных

— Быстрей!

Фа понеслась вниз по склону к тому месту, где был проход на уступ и на откос. Она крикнула Локу на бегу:

— Мы заберем Танакиль! Тогда они вернут нового!

Все вокруг стало другим. Цвета, переполнявшие мир, когда Лок пришел в себя после своего медового сна, стали еще ярче, еще сочней. Казалось, Лок летел и прорывался через нескончаемый поток багрового воздуха, а тени от скал стали розовыми и лиловыми. Он выскочил на склон.

Оба задержались у прохода перед уступом и опустились на корточки. Река несла алую воду, а на ней вспыхивали золотые пятна. Горы за рекой скрыла густая тьма. Но уступ и откос все еще оставались залитыми ярким огненным светом. Олень снова плясал, теперь уже на земляном склоне, который вел на откос, повернувшись к правой нише в утесе, возле которой умер Мал. Он тоже выглядел черным в алом свете уходящего солнца и, двигаясь, разбрасывал длинные лучи, слепившие глаза. Туами трудился на откосе, раскрашивая нечто, стоящее возле утеса, между двух ниш. Тут же находилась Танакиль, маленькая, тощая, черная. Она сидела на корточках там, где раньше был костер.

С другого конца уступа слышались ритмичные удары — тук! тук! Двое мужчин разрубали бревно, которое когда-то Лок столкнул в прибрежную воду. Солнце скрылось за облаком, багрянец залил небесный свод, а горы спрятались в темноте.

Олень затрубил. Туами быстро сбежал с откоса, он торопился к завалу, где из последних сил трудились мужчины, и Танакиль, увидев его, завизжала. Облака множились, укутывая солнце, и багрянец стал тяжелым, он словно поток струился в долину, как вода, только был еще плотнее. Олень прыжками несся к завалу, а мужчины копошились над бревном, как жуки беспорядочно толкутся на дохлой птице.

Лок рванулся вперед, и на визг Танакиль отозвался крик Лику, который слышался из-за реки и был настолько горестным, что напугал Лока. Он остановился перед откосом, спрашивая:

— Где Лику? Что ты сделала с Лику?

Тело Танакиль выпрямилось, затем изогнулось дугой, у нее закатились глаза. Уже молча, она откинулась навзничь, и между ее ощеренных зубов проступила кровь. Фа и Лок опустились на корточки возле нее.

Отлог совсем преобразился, как и все остальное. Туами изготовил изображение для старика, оно торчало возле утеса и злобно таращилось. Они сразу поняли, как торопливо и исступленно работал он над этим изображением, потому что оно вышло нечетким и не таким законченным, как те, которые они видели на прогалине. Это было отдаленное подобие мужчины. Руки и ноги были напряжены, словно перед прыжком, а сам он был сплошь красный, как закатная вода в реке. Волосы на голове стояли дыбом и торчали в разные стороны, как у старика, когда тот злился или пугался. Лицо заменял глиняный ком, но круглые камушки были на месте и смотрели равнодушным взглядом. Когда работа завершилась, старик взял висевшую на шее связку зубов, воткнул их в лицо этого страшного подобия и добавил к ним два больших кошачьих клыка, которые носил в ушах. В щель на груди глиняного колосса была забита палка, а к палке прикреплена кожаная полоса; к другому концу полосы была привязана Танакиль.

Фа издавала странные звуки. Это не были ни слова, ни повизгивание. Она схватилась за палку и попыталась ее выдернуть, но не смогла, потому что обратный конец, который Туами глубоко забил в глину, был обернут мехом. Лок отпихнул Фа и дернул, но палка не сломалась. Багровый свет поднимался от реки, а отлог был усеян тенями, среди которых глиняное чучело с выкаченными глазами грозно скалило зубы.

— Тащи!

Лок повис на палке всем телом и ощутил, что она сгибается. Тогда он уперся обеими ногами в брюхо глиняного чудища и потянул, пока мышцы не заныли от напряжения. Сама гора, казалось, тронулась с места, а чудовище наклонилось, так что руки его, казалось, потянулись к Локу. Затем палка вырвалась из щели и Лок покатился по земле.

— Бери!

Лок, качаясь, поднялся, взял Танакиль на руки и следом за Фа побежал по уступу. Тени возле долбленого бревна завизжали, а у завала прозвучал громовой треск. Дерево тронулось с места, и бревна начали переступать, как ноги гиганта. У долбленого бревна женщина со сморщенным лицом яростно вырывалась из рук Туами; наконец она освободилась и помчалась Локу наперерез. Все вокруг бурно мелькало и визжало, кругом происходило что-то страшное и несбыточное; старик бежал к ним по рушившимся бревнам. Он что-то швырнул в Фа. Люди вцепились в долбленое бревно под уступом, а необъятная крона приплывшего дерева всей тяжестью веток и мокрых листьев старалась утащить их за собою. Полная женщина находилась в долбленом бревне, там же уже лежала и сморщенная женщина, обнимая Танакиль. Старик с трудом вскарабкался на задний конец бревна. Ветки затрещали и потащились по скале со страшным скрежетом. Фа присела у воды, закрывая лицо руками. И тут ветки схватили и понесли ее. Теперь она уносилась, захваченная ими, все дальше и дальше, а долбленое бревно также оторвалось от уступа и помчалось прочь. Дерево развернулось по течению, а Фа беспомощно застыла среди веток. Лок заметался и забормотал. Он носился взад и вперед по уступу. Но дерево не отвечало на его мольбы и просьбы. Оно неуклонно стремилось к водопаду и разворачивалось, пока не очутилось на перекате. Вода уже заливала ствол, увеличивала напор, и вот уже корни перевалили за перекат. На секунду дерево зависло на перекате, подставив крону бурному течению. Но вот комель вместе с корнями опустился, а крона взлетела к небу. Затем и она беззвучно скользнула вниз и исчезла.

Рыжее существо стояло на краю уступа, не шевелясь. Долбленое бревно выглядело теперь черной точкой в той стороне, где опустилось солнце. Рыжее существо повернулось вправо и мелкой рысцой побежало к отдаленному краю уступа. За уступом река бурно неслась с гор и заливала скалы, потому что наступила пора таяния льда. Вода поднялась высоко и хлестала через край уступа. Там, где течение протащило крону гигантского дерева, на земле и на каменной осыпи виднелись глубокие борозды. Рыжее существо все той же мелкой рысцой побежало назад, к темной нише под боком утеса, где еще оставались следы обитания.

Оно посмотрело на подобие другой твари, теперь уже совсем черное, которое скалилось из глубины с высоты своего роста. Затем существо повернулось и побежало через узкий проход, который связывал уступ с горным склоном. Оно задержалось, глянуло вниз, на борозды, на покинутые катки и оборванные кожаные ленты. Затем снова повернулось, осторожно обошло отрог, застыло на чуть заметной тропе, которая шла по голым камням. Все так же осторожно оно двинулось по тропе на четвереньках, опираясь на длинные руки почти так же твердо, как на ноги, осматривая и обнюхивая землю. При этом существо внимательно смотрело вниз, куда с громовым гулом рушились могучие струи воды, но там ничего не было видно, кроме отвесных полос тумана с отблесками, мелькавшими над огромной впадиной, вымытой в основании горы. Потом существо побежало значительно быстрее, передвигаясь странными рваными прыжками, так что голова дергалась вверх и вниз, а предплечья выдвигались вперед одно за другим, как лошадиные ноги. Существо остановилось в конце тропы и глянуло вниз, на длинные и тонкие пучки водорослей, которые колебались в стремнине над речным дном. Оно подняло руку и почесало шерсть подо ртом, где не было подбородка. Вдали, на серебряной глади реки, было видно дерево с зеленеющей кроной, течение вращало его в воде и волокло к морю. Рыжее существо, которое сейчас, в сумерках, выглядело серым с синеватым отливом, проскакало вниз по склону и шмыгнуло в лес. Оно бежало по тропе, широкой и изрытой, словно тут проложили колеи огромные колеса множества повозок, пока не добралось до прогалины, окружавшей мертвое дерево у реки. Там оно постояло возле реки, затем влезло на дерево и через зелень вьюнка долго смотрело вслед удаляющемуся дереву. Спустя немного времени оно спустилось вниз и побежало по тропе, проложенной сквозь прибрежный кустарник, к поперечной протоке, которая перелила тропу. Здесь оно помедлило, затем заметалось взад и вперед вдоль воды. Зацепившись за длинную свисающую ветку бука, существо принялось двигать ее то в одну, то в другую сторону, пока не задохнулось и грудь его не стало тяжело подниматься и опадать. Тогда существо возвратилось снова на прогалину, обежало ее не один раз, огибая кусты терновника, которые были грудами свалены вокруг. При этом существо не произносило ни одного звука. Небо уже прорезали острые лучи звезд, и сейчас оно был уже не зеленым, а темно-синим. Рыжее существо остановилось и принялось рассматривать следы на земле там, где недавно пылал огонь.