Геннадий Прашкевич - Генератор времени

А утром рявкнул, взвыл за мысом корабельный ревун.

Раскатывая перед собой поблескивающую на солнце низкую голубую волну, в бухту вразвалку вошёл обшитый по бортам чёрной автомобильной резиной буксир типа «жук» — в пятнах серой шаровой краски, неопрятный, но бодрый, явно не так уж давно переоснащённый для пассажирских грузоперевозок.

Что-то подсказало Смирнову, что он снова увидит Цезия.

И сердце ответило на подсказку тревожным постукиванием.

Чего ждать на этот раз? Опять морок, сплошные видения? Выключит ли кто-нибудь загадочный генератор, или там преобразователь времени, или опять пройдёт рука сквозь плечо рыжебородого?

Нарываться на неприятности Смирнов не хотел.

Хватит. Достали! Пусть даже выбегут на берег приветливые чудесные эльфы, а за ними толпой — уроды, гоблины, гномы, даже чудесные принцессы в штанишках из розовых лепестков, с него хватит! Он, как тихий богобоязненный бобёр, нырнёт в протоку, зароется в мокрые ветки, усталые глаза закроет, если понадобится, в ил зароется. И не вылезет, хоть силой его тащи.

С завистью смотрел, как с буксира сходят на берег весёлые люди.

Кажется, Цезий и Федосеич всё же нашли посудину для корпоратива.

Спортивные молодые люди. Кудрявые весёлые девушки, женщины с назад зачёсанными красиво волосами. В футболках, в шортах, в расписанных цветными котятами и цветочками весёлых брючках, у некоторых на головах — косынки. Некоторых людей узнавал. Например, коренастого мужчину с большой головой и густыми начальственными усами. Вспомнил, имя у него как праздничный венок — Валерий Виленович Червонный. Не просто так. Лет около тридцати человеку, а обращаются к нему только так — по отчеству. Начинал он, как ни странно, детским врачом, практику имел на Кипре. Но папа, великий местный строитель Вилен Червонный, забрал сына себе в преемники, сделал депутатом городского совета, верующим. Надо сказать, молебны по утрам на предприятии у них стали делом обычным и даже обязательным. Попы в приёмной стали восприниматься частью интерьера. Папа стал называть стройтрест громко — концерн. Однако даже работники произносили — концерт. Не просто, ох не просто руководить стройкой без профильного образования и желания. Судьба и коллеги без перерыва пытались свалить Валерия Виленовича, но такие люди, как он, не падают, они растут. Даже энергичная улитка krknpk отстаёт от них в росте.

В государстве, вставшем на рыночные рельсы, лишней рекламы не бывает.

На стандартные деловые вопросы (Червонный-младший никогда не гнушался общения с прогрессивной прессой) Валерий Виленович обычно отвечал, что интересы у него самые обширные и, конечно, направлены на пользу обществу. Вот, к примеру, строит он «термитник» в пригороде. Вы только подумайте, сколько семей получат квартиры в огромном многоэтажном доме! И название «термитнику» подыскивают заранее доброе, соответствующее, чтобы грязные клички потом не прилипали. «Смородиновый ручей», «Чудесница» или, скажем, «Рябинка».

Смирнов пока не знал, как ему следует относиться к появлению на острове такой большой и дружной команды, но каким-то скрытым органом (аналитик всё-таки) остро ощущал, что на этот раз весёлая праздничная толпа не враждебна ему. Вон как живо суетятся, прямо настоящие термиты.

«Как инженер-строитель я так скажу, — донёсся до затаившегося в кустах Смирнова голос рыжебородого Цезия. — Лестничные марши, Валерий Виленович, в нашем термитнике с вероятностью сто тридцать процентов не выдержат нагрузки в полторы тысячи килограммов, косоуры хрустнут, и — привет создателям!»

«Хочешь сказать, — доброжелательно не верил Валерий Виленович, — хочешь сказать, что всего там каких-то двадцать или двадцать пять хомо радостных сапиенсов провалят нормальный стандартный марш? — Мягким жестом выразил своё неверие. — Нормативы, дорогой мой, нормативы! Сам прикинь, как это можно собрать двадцать или двадцать пять радостных сапиенсов на одном квадратном метре?»

«Ну, знаете. Народ любит толпиться».

«По какому, собственно, поводу?»

«Ну, мало ли. Праздник».

Кто-то уже по песку в рогожном мешке прыгал с привычной ненавистью — спотыкаясь, но с широкой дружеской улыбкой на лице, кто-то бежал дистанцию с алюминиевой ложкой, в которой каталось куриное яйцо, — удобно, весело, прикольно; всем этим весельем беспощадно и непоколебимо руководил бритоголовый зам по управлению персоналом. Боясь показаться глупым (вдруг застукают его в сидячей позиции под кустами), Смирнов поднялся, отряхнул одежду и без всякого страха присоединился к ничуть не удивившимся молодым людям. Кто-то пустил по рукам холодную бутылочку. Небритому Смирнову выдали пластиковый стакан. Никакого оружия, никаких крылатых драконов.

— Значит, учительница водит экскурсию по стройке, — бил копытами один из весёлых молодых людей. — Ну, школьники, малолетки, что с них взять? Учительница говорит: дети, всегда будьте внимательными. Особенно на стройке. Здесь ходить можно только в каске, а то кирпич прилетит. — Чувствовалось, чувствовалось, что анекдот из нашего времени. — Говорит она, а толку? Дети-то невнимательные. Один такой ребёнок бегал-бегал вокруг строящегося дома с непокрытой головой, вот ему и прилетело. А другой ребёнок — девочка, внимательная — всегда ходила через ту стройку быстро и в каске. Так скажу, до сих пор в ней ходит.

— …и смеётся.

Смирнов внимательно прислушивался.

«Милые и дорогие женщины! — прозвучал у костра первый радостный тост. — Пожалуйста, берегите себя. Старайтесь не болеть. Зачем нам нужны больные женщины?»

Нежно, горячо светило с чистого неба солнышко.

— Уймите их там!

Смирнов немедленно обернулся.

Невдалеке мелькали кулаки, порхали злобные эвфемизмы.

«Опять зам главного инженера что-то не поделил с начальником снабжения».

Кулаки так и мелькали, и словечки звучали лютые, но особого внимания драка не привлекла — привыкли, наверное. Несколько весёлых женщин раскидывали на тёплом песке огромную льняную скатерть-самобранку. Даже Pedestrians, грибы-пешеходы, к берегу подтянулись.

По жилам Смирнова прокатилось тепло.

С мирными и мудрыми людьми есть смысл дружить.

Мирные и мудрые люди даровых сокровищ не ищут, огнедышащих драконов не гоняют над необитаемым островом, не обмениваются подозрительными ящиками и коробками — они живут!

«Ты опять здесь?» — подошёл Федосеич.

От этого «опять» сердце лейтенанта томно заныло.

Ну, почему «опять»? Чего «опять»? Зачем портить праздник? Что может помнить Федосеич о их прошлых встречах? Если бы помнил, спросил бы, почему Смирнов снова здесь, поинтересовался бы здоровьем. Не опять, а именно снова. Хорошо, кто-то отвлёк, передал шампур с горячим мясом. «Пить совсем не буду», — твёрдо решил Смирнов, перед тем как опрокинуть небольшой стакашек с водкой. Один раз, и хватит! На льняной скатерти и коньяк стоял, но Смирнов отказался. Одобрительно кивнув, Цезий, огромный, солнечный, светящийся рыжим светом, тут же подлил Смирнову водки.