Ганнибал - Лиловый (II)

Убедившись в том, что противник его признал свое поражение, Виченте быстро отпустил его и поднялся на ноги, как ни в чем ни бывало, отошел в сторону, чтобы одеться. На его груди остался покрасневший след, и только.

— Господин Моро опаснее медведя! — воскликнула госпожа Беатриче, невероятно довольная исходом; однако Моро никак не проявил своей радости по поводу победы, если она у него и была, даже наоборот, нахмурился. Мераз тем временем тоже встал и принялся отряхиваться по-звериному, косясь на своего противника.

— Я уже говорил, что охота и драки — это разные вещи, — буркнул Виченте. — Медведи не обучены приемам рукопашных единоборств.

— Проклятье, — пробормотал Теодато так, чтоб слышал только брат, — я хотел было объявить тебе, что ты идиот, но это было зрелищно, черт побери!

— Если бы он сам не пожелал драться со мной, я бы ни за что не согласился, — так же тихо ответил тот. — Потому что так меня все равно заставили бы.

Надо ли объяснять, какой шум произвел этот поединок; до самой полуночи люди никак не могли успокоиться, уже укладываясь спать, все обсуждали, как необыкновенно ловок Виченте Моро, как силен Мераз. У леди Беатриче даже возникла очередная идея: организовать поединки между молодыми аристократами по возвращении в Тонгву, но, к счастью, выслушать ее согласился только ее муж, и то уже засыпавший.

Мераз тем временем уселся возле медвежьей шкуры, глядя в ночь и хмурясь.

Конечно, он бывал бит и раньше, даже неоднократно; однажды, — это было несколько лет тому назад, — его едва не забили насмерть, сломали ему обе руки и нос, так что тогдашнее место работы для него оказалось потеряно, и все полгода он пребывал на грани голодной гибели.

Но все-таки всегда победителями бывали свои: такие же закованные, как и он.

На этот раз его победил аристократ. Мераз находился в смятении, хотя по его темному лицу было бы сложно сказать это; с одной стороны, он и бесился, потому что бунтовщическая натура его с юности требовала от него ненавидеть аристократов, с другой стороны, все-таки долгие годы жизни в кварталах закованных приучили его уважать этих людей, обладающих божественными талантами.

И к тому же сам этот Виченте Моро отчего-то давно уже несколько раздражал его, чего Мераз объяснить себе уже совсем не мог (и не очень пытался, впрочем).

В этот час к нему приблизился Орсо Кандиано, молча опустился рядом со своим протеже и в тишине остался сидеть.

Виченте Моро не обладал даром предвидения; возможно, знай он, ни за что не согласился бы вступать в бой с Меразом, однако он теперь и не догадывался, какое впечатление произвел этот поединок на Орсо Кандиано, наблюдавшего за дракой из тени.

Глядя на то, как закованный отчаянно сражается с аристократом, на то, как он оказывается повержен в грязь, попранный своим противником, Орсо Кандиано думал о том, что эта борьба предопределена самою судьбой; виденное причудливо отложилось в его мыслях, все казалось ему необычайно символичным, и сама драка между Виченте Моро и Меразом, которого он спас от голодной смерти, и лица беспечных зрителей, которые будто бы уверены были, что весь мир будет сражаться и умирать для того лишь, чтобы развлечь их.

— Знаешь, Мераз, — наконец хрипло вполголоса произнес Кандиано, — я думаю, что братцы-акробатцы все же неправы. Без революции не обойтись; более того, все эти люди должны умереть.

— Умереть? — спросил бездушный. — Вы хотите убить всех аристократов, господин Кандиано?

— Я считаю, что они не заслужили права на жизнь, — согласился тот. — Не все из них, нет; но такие, как эти… ведь ты и сам видишь изо дня в день, как они живут. Для них все — сплошная игра. В их собственном существовании нет никакого смысла…И как я мог быть настолько слеп! Никакие увещевания не исправят их. Они — лишний груз… скажи мне, Мераз: пойдешь ли ты со мной до конца? Что бы ни случилось?

— Я всюду буду следовать за вами, господин Кандиано, — отозвался бездушный со всей серьезностью. — Я обязан вам жизнью. Честно говоря, я не понимаю, что вы задумали, но я в любом случае буду сражаться за вас.

Кандиано немного грустно улыбнулся.

— Возможно, первый же мой шаг станет самоубийственным… но в этом деле мне не найти единомышленников, Мераз. Скажи: смог бы ты убить Наследника?

— Убить… Наследника? — опешил тот; в голове у него просто не укладывались эти два слова, Наследник всегда казался ему невероятно далекой звездой, даже не человеком, и как можно убить звезду?..

— Вот именно, — лихорадочно заявил Кандиано. — В вас с рождения вколачивают эти идеи. В этом отношении, впрочем, мы ничем от вас не отличаемся: каждый аристократ воспитан таким образом, что ему и в голову не может прийти даже просто пожелать Наследнику дурного. Но именно его и нужно устранить любым способом! Сама судьба так устроила, что все благоволит нам. У Фальера нет детей, он на сегодняшний день — единственный живущий потомок Арлена, и он же — главный блюститель древних традиций. Представь себе, что будет, если он умрет!

— …Мне кажется, будет страшная суета, — задумавшись, предположил Мераз, который по-прежнему не понимал и половины сказанного Кандиано, но к этому уже привык. — Небось все с ума посходят, никто не будет знать, что делать.

— Анархия, — довольно подытожил Кандиано, — отсутствие легитимной власти. Пока эти напыщенные дураки из совета сообразят, что предпринять! Тогда-то и необходимо будет поднимать закованных. Ведь многие из вас мечтают о том, чтобы жить в Централе, верно? Как думаешь, возьмутся они за оружие, если пообещать им?

— Если пообещать им, что все они станут аристократами? Да, многие тогда поднимутся, — с потешной деловитостью подтвердил Мераз, опять пропустивший мимо ушей все высказывания насчет анархии (Мераз не знал, что значит это слово). — Особенно такие, как я, да и вообще любителей подраться на заводах немало.

— И вот тогда мы поведем их, — сказал Кандиано. — Пусть убивают и грабят! Только этого и заслужили эти мягкотелые слизни, тысячелетиями паразитировавшие на труде бездушных!

— А как же господин Моро? И господин Дандоло? И все?..

— Конечно, их мы не будем трогать, — пообещал Кандиано, рассмеявшись, как ребенок. — И они, я уверен, когда все это произойдет, присоединятся к нам. Всех, кто встанет на нашу сторону, мы пощадим, верно?

— А потом? — спросил Мераз.

— Потом мы установим новое управление. У нас больше не будет Наследника… не будет деления на аристократов и бездушных. Я думаю, мы соберем совет, в котором будут состоять только мудрейшие члены общества… мы снесем старые кварталы закованных и выстроим на этом месте новые добротные дома, и теперь каждый будет получать столько, сколько заслуживает своим трудом. В новом обществе все будет разумно…