Ганнибал - Лиловый (II)

— …Даже так, — Леарза немного смутился. Профессор лишь покивал головой; в холле наступила тишина, и только теперь китаб сообразил, что полет уже начался, а еле заметное подрагивание пола под ногами свидетельствует о том, что работают линейные двигатели, которые уносят корабль в открытый космос, туда, где включится деформационное поле и повлечет их в неведомое где-то. Осознание этого опять на мгновение заставило его восхититься; прожив добрых два года на Кэрнане, Леарза до сих пор не мог избавиться от этого восхищения чужими технологиями. Сколько они накопили знаний, как виртуозно этим пользуются!..

Он одернул себя и вернулся мыслями к грядущей миссии. Что ж, отныне он — в числе дипломатов, представитель Руоса, как смешно. Какое-то время горький смех мешал Леарзе думать, но вот он сумел отбросить горечь в сторону и принялся привычно раскладывать все по полочкам.

Итак, они взяли его с собой; взяли на равных, сам Лекс лично сделал ему это предложение, отдельно подчеркнув, что не приказывает, а просит. Конечно, Леарза был не дурак; теперь, силою успокоив себя, он быстро понял, в чем заключается его основная ценность. Он не кеттерлианец, он представитель погибшей цивилизации, и в этой роли он может, во-первых, подтвердить теорию массового бессознательного Катар, предупредить анвинитов о грозящей им опасности, а во-вторых…

А во-вторых, он имеет возможность обелить имя Кеттерле, потому что, скорее всего, анвиниты считают их виновными в гибели Руоса. Это было так просто!.. Он, Леарза, небось тоже бы так подумал, прибыв в незнакомую звездную систему и обнаружив там явственно погибающую планету и возле нее — подозрительный космический корабль огромных размеров. Ведь и тогда анвиниты очевидным образом испугались и буквально бежали, опасаясь, что подобная судьба постигнет и их!

Это было в его власти; он мог обелить имя Кеттерле, объяснив анвинитам, что произошло, а мог и не обелить.

Он никому ничего не был должен.

Эта уверенность поколебалась в нем позже, когда звездолет пристыковался к космической станции, и Леарза вместе с другими поднялся на ее борт; их встречали, и среди незнакомых лиц он быстро заметил физиономию Каина, по одну сторону от андроида были черные глаза Таггарта, а по другую — каменная челюсть Морвейна.

Беленос Морвейн смотрел на него в упор, и его лицо было особенно холодным; Леарза, к своему несчастью, уже знал это выражение. Даже перетрухнул немного: он отчего-то в тот момент уверился, что при первом удобном случае разведчик пустит в ход кулаки, а кулаки у Морвейна были тяжелые, это китабу довелось проверить на собственной шкуре. Мысль о причине подобного настроения ему поначалу в голову не пришла.

— Через восемь часов уже должны прибыть анвиниты, — вполголоса сказал ему Богарт, заметивший, что Леарза пропустил мимо ушей все разговоры. — Мне кажется, или Морвейн хочет с тобой поговорить?..

— Я сейчас предпочел бы поговорить с темным богом, — точно так же негромко отозвался Леарза. — А с Морвейном мне как-то не хочется.

— Извини, но я вынужден тебя оставить, — с некоторым сочувствием произнес Богарт. Леарза набрал воздуха в легкие и выдохнул; что ж, чему быть — того не миновать. В подобном настроении он решительно первым подошел к троим старым знакомым.

— А вот и ты, привет, — как ни в чем ни бывало обратился к нему Каин. — Вот уж не думал, что так скоро свидимся! Нам сказали, сам Лекс включил тебя в состав миссии?..

— Ага, — сказал Леарза и смело взглянул на Морвейна. Тот стоял с прежним каменным лицом, и глаза его были похожи на острые осколки льда. — Я привез тебе твою сигарету, Бел. Ты забыл ее.

— Оставь себе, — холодно отозвался разведчик.

— Он уж давно достал новую, — беспечно добавил андроид. — Ну как, ты в предвкушении? Всего через восемь часов мы вживую увидим самого Марино Фальера, самого главного парня на Анвине!

— Мне как-то все равно, — ответил Леарза. В те моменты ему и вправду было все равно; он вдруг понял, что Морвейн зол на него из-за своей сестры, и это отчего-то взбесило его. Воспоминания о Волтайр, — а они были неизбежны при одном только взгляде в эти холодные, но точно такие же, как у нее, глаза, — еще усугубили поднявшуюся в груди китаба ярость.

— Если тебе все равно, мог бы и не прилетать, — сказал Морвейн.

— Это тебя не касается.

Тот молча еще раз взглянул на руосца, обернулся и пошел прочь.

— Как мальчишка, честное слово, — буркнул Таггарт, полезший в карман рубахи за сигаретой. — Я не удивился бы, если б он полез в драку.

— Это же Морвейн, — засмеялся Каин. — Помнишь, как он поставил на уши весь разведческий корпус, когда подрался с Хоганом? И всего-то лишь из-за того, что Хоган его обозвал нехорошим словом…Ладно, это был сотый раз, когда Хоган это сделал, но все равно глупо.

— Лучше бы он полез в драку, — холодно заметил Леарза, оглядываясь вслед ушедшему разведчику. — …Ну? Как на Анвине?

Каин принялся рассказывать; Леарза пытался сосредоточиться на словах младшего, хоть и все равно в мыслях то и дело возвращался к Морвейнам.

Он немного пожалел об этом позже, когда наступил означенный срок. На станции все стояло вверх дном, но буквально за полчаса все улеглось, и руосцу оставалось только удивляться; Каин вновь нашел его и привел в просторный светлый холл, где, как оказалось, уже находились все представители дипломатической миссии, в их главе профессор Квинн, а помимо того Леарза обнаружил там Морвейна, отчего опять его ожгло хлыстиком злости.

— Разговор будет вестись на их языке, — предупредил его севший рядом андроид. — Я буду переводить тебе, не зевай. Ты хоть уже просмотрел грамматику и словари, что тебе прислали?

— …А?

Каин еле слышно выругался.

— Леарза, соберись. Ты сюда не на пикник прилетел, помнишь?…Да, и если будешь говорить, говори на руосском, договорились?

— Зачем? — отупело спросил он.

— Дурная твоя голова!.. Мы сегодня битый час спорили, не следовало ли тебя одеть в руосскую одежду, а он спрашивает, зачем!..

— А.

Андроид хотел было что-то еще сказать (наверняка нелестное), но в этот момент дверь бесшумно распахнулась.

Их было шестеро; непривычно одетые, все со строгими лицами, с первого взгляда — точно такие же люди, но Леарза остро почувствовал, что они… другие. У них были, может быть, совершенно другие глаза. Почти все они, кажется, были немолоды, кроме одного человека, которому на вид было около тридцати лет, и этот человек невольно привлек к себе внимание Леарзы. Что-то в нем было до странного знакомое. Он был немалого роста, худощав, и огромный высокий лоб его невольно бросался в глаза, будто бы затмевая сухие черты его лица. Глубоко посаженные глаза только еще усиливали это ощущение. Леарза не заметил, что почти неприлично уставился на незнакомца, пока тот не посмотрел на китаба в ответ. Выражение его изменилось, но Леарза уже поспешил отвести взгляд и не видел этого. К тому же, в это время уже заговорил профессор Квинн, и высоколобый ответил ему, обнаружив сильный и уверенный голос, а Каин склонился к китабу и еле слышно сообщил: