Ганнибал - Лиловый (II)

Казалось, Черный задумался; наконец он сообразил что-то и неловко подвинулся на скамье.

— Садись, — предложил он. Нина послушно села. Аллалгар смущенно отвел взгляд.

— От меня тебе не будет много пользы, — сказал он. — Меня здесь не любят. Называют малохольным и еще похуже. Один только Кэнги был добр ко мне. Он даже научил меня читать. Я бы помог тебе, но если я и попрошу, здесь никто не даст тебе работы.

— Не нужно, — решительно ответила она, — я и сама не беспомощная… просто, понимаешь… вместе легче, — и она улыбнулась. — Уло ушел, а у меня, кроме него, никого нет. Хочется иногда поговорить с кем-нибудь.

— …Да, конечно, — согласился Аллалгар; он до смешного напомнил ей в тот момент неповоротливого медведя, спохватился: — Хочешь есть? Или чаю?

— Сиди-сиди, — почти рассмеялась она. — Уло оставил мне денег, я не голодна. Я просто буду приходить к тебе, ты не против? Чтобы поболтать.

— Друг Кэнги — мой друг, — совсем важно отозвался Черный.

В час, когда они прибыли, город окутывала глубокая ночь. Тем не менее в Централе было неспокойно; аристократы вообще имеют привычку ложиться поздно, а теперь еще и последние новости будоражили кровь. В назначенное время на космическую станцию «Анвин-1» явился небольшой звездолет, командой которого, по всей видимости, управлял уже виденный кеттерлианцами человек, на вид лет тридцати пяти или сорока, довольно высокий, немногословный; его представили как Аньело Традонико, и теперь в разговоре с профессором Квинном он пояснил, что является главой космического флота Анвина, а также одним из ближайших советников Фальера. Профессор задал было ему какие-то вопросы насчет технической части полета, но Традонико отвечал односложно и будто чувствовал себя при этом неловко, так что Квинн быстро отступился от него.

Как и было обговорено, кеттерлианская делегация включала в себя восемь человек; один лишь Леарза нервничал, кажется, тогда как остальные его спутники сохраняли совершенно невозмутимый вид. Леарзе между тем было втройне интересно, потому что он ни разу не видел анвинитских звездолетов изнутри и обнаружил, что они совсем не такие: его поразило то, какими примитивными выглядят эти корабли по сравнению с серебристыми красавцами Кеттерле, как сложно на них перемещаться в безвоздушном пространстве: когда Традонико предупредил гостей о том, что необходимо сесть в кресла и пристегнуться, Леарза недоумевал и лишь потом сообразил, что в анвинитских звездолетах отсутствует гравитационное поле. В условиях невесомости это было даже весело, — до того руосец испытывал подобное состояние только однажды, когда младшие еще во время его жизни в Дан Уладе как-то взяли его на орбитальную станцию, — однако когда корабль пошел на посадку, ощущения были не из приятных.

Что ж; пусть эти звездолеты не слишком располагали к длительным путешествиям в своем стальном нутре, свою задачу они все же выполняли, и посадка была совершена беспрепятственно. Традонико, теперь уже явственно волновавшийся, сообщил своим пассажирам, что они прибыли на Анвин, и был открыт люк. Ворвавшийся внутрь ледяной воздух остро напомнил Леарзе о холодных пустынных ночах в Саиде.

Они приземлились на площадку космопорта в Тонгве; встречала их все та же делегация из советников с Фальером во главе, и Леарза сразу узнал его высокий лоб. Затем их проводили по пустынным улицам к высокому богатому зданию, Леарза шел одним из последних рядом с Каином, а тот как раз, посмеиваясь, что-то рассказывал ему про жизнь на Анвине, но тут они вышли на широкую площадь с умолкшим фонтаном, и напротив них молчаливо светились окна дворца Наследника; Леарза в тот момент совершенно не слышал Каина и только смотрел вперед.

— Я уже видел его, — тихо произнес он.

— Что?.. — немедленно переспросил младший, но Леарза только покачал головой. Все укладывалось!

Ему стало страшно.

Это был далекий сон, почти забытый, в этом сне он, Леарза, стоял на этой самой площади и смотрел, как какой-то человек мягко перебирает пальцами серебристую паутину, повисшую в воздухе перед ним. Тогда он не мог разглядеть лица незнакомца, но теперь отчего-то уверен был в том, что во сне видел Фальера. Осознание этого совершенно выбило его из колеи, и оставшееся время Леарза молчал, не отвечая ни на какие вопросы Каина, пока тот совсем не разозлился на него.

«Неужели это Дар, — думал Леарза. — В таком случае, толку от него еще меньше, чем я полагал… я видел собственное будущее, или… что это было?.. Я не знаю, но я видел человека, которого встретил только теперь, да разве я знал тогда, что вижу? Я и теперь не понимаю, что бы это все могло значить!»

В подобном состоянии он стал лихорадочно припоминать все, что ему снилось в последние дни, но в прошлый раз ему снилось, как он подрался с Морвейном и тот вышвырнул его с крыши медицинского корпуса в Ритире; виденное было таким глупым и столь очевидно приснилось под влиянием происходивших наяву событий, что Леарза забросил попытки.

Дворец Наследника был очень роскошно обставлен, но Фальер, — как перевел Каин, — объяснил, что живет здесь лишь в силу давних традиций, и большая часть здания все равно пустует. Чужаков отвели в предоставленные им комнаты и пообещали, что наутро состоится большая конференция, на которой сам Фальер будет знакомить их с культурой Анвина.

Звучало невинно. Леарза все равно не мог успокоиться и, обнаружив, что по соседству с его комнатой оказалась комната Финна, постучался к нему.

— Ты какой-то совершенно растрепанный, — буркнул разведчик, открывший дверь. — Что, Анвин настолько поразил твое воображение?

— Не в этом дело, — расплывчато отозвался Леарза и сел в обитое шелком кресло. — …Ведь ты и раньше участвовал в экспедициях, Финн?

— Конечно, я уже без малого семьдесят лет в разведке, — совершенно спокойно сказал Богарт, встал у высокого окна, сложил руки на широкой груди. — Ты же не думаешь, что Лекс занес меня в высшую категорию за красивые глаза.

Леарза нервно фыркнул.

— На этот раз меня не сразу отправили в инфильтрационную команду только потому, что Лекс с самого начала распорядился оставить пару человек в резерве на случай, если с тобой что-то случится, — честно добавил Финн. — И, кажется, он рассчитывал, что Морвейн не выдержит и сорвется с места.

— Морвейн поступил как трус, — ноздри Леарзы гневно раздулись. — Он попросту сбежал. Не понимаю, как теперь ему достает наглости смотреть на меня, будто это я в чем-то виноват.

Богарт смолчал, явственно давая понять, что семейные дела других людей его не касаются; это смутило китаба. Потому, попытавшись замять неловкость, Леарза попросил разведчика помочь ему с языком, и остаток ночи Богарт терпеливо учил его анвинитскому, который сам освоил за прошедшую неделю, а Леарза про себя бесился оттого, что биокарты ему не видать, как своих ушей: в моменты, когда он осознавал свое бессилие и неспособность мгновенно запомнить несколько сотен слов, биокарта казалась ему манной небесной.