Ганнибал - Лиловый (II)

— Ага, все уже по коням?

Леарза резко повернул голову, выпустив ладонь Волтайр: из распахнутых ворот здания выбежала Тильда, и ее светлые волосы развевались и трепались по плечам. Каин приветственно вскинул руку, Сет и Корвин заговорили одновременно и расхохотались.

— Эта лошадь, я так понимаю, причитается мне? — дерзко спросила Тильда у Каина, державшего последнего коня.

— Э, я хотел его себе!..

— Обойдешься! Дуй в конюшню, веди другого. Бел, подержишь стремя?

Лицо Морвейна оставалось беспристрастным камнем, но он послушно помог ей. Тильда будто бы имела какой-то опыт верховой езды, несмотря на то, что заявлял раньше Каин, и похлопала свою лошадь по шее. Леарза обратил внимание, что все младшие сидели на здоровенных тяжеловозах, — он сначала даже подумал, что на Кеттерле водятся только такие лошади, огромные и с толстыми ногами, — но лошадь Волтайр была стройным изящным животным, и китабу пришло на ум, что андроиды, должно быть, тяжелее людей.

Вместо Каина, впрочем, в конюшню ушел Морвейн. Таггарт уже между тем вернулся, ведя еще двоих животных, очевидно, для себя и Каина: младший легко и уверенно взобрался в седло гигантского каурого коня с длинной гривой и почти сразу заставил животное встать на дыбы, напугав Волтайр и даже Тильду.

— Дурак! — крикнула светловолосая, когда конь опустился на все четыре ноги. Но потом рассмеялась.

Леарзе достался тонконогий вороной с белыми бабками, и хотя он не мог взлететь в седло одним прыжком, как это сделали Таггарт и Морвейн, все-таки верховая езда не была для него чем-то особенным; тут Каин вдруг выкрикнул:

— А ну, кто догонит меня!.. — и резко пришпорил своего тяжеловоза, от неожиданности сорвавшегося в галоп.

Это движение вызвало ажиотаж у животных, Сет едва не свалился со своей лошади, Таггарт негромко без выражения ругался, а Каин уже был далеко, и пыль поднималась от ударов крупных копыт.

— Прямо вижу, как он несется по пустыне, — воскликнула Волтайр, не сводившая с него взгляда.

— Тяжеловозы не умеют быстро бегать, — заметил Беленос. — Другое дело лошади, которые у них были на Руосе. Кажется, их разводили маарри, вот этих скакунов сделать мог только хороший хеджин.

— Я догоню его, — без интонации произнес Леарза и ударил собственного коня пятками в бока.

Он уже не слышал, как смеются и разговаривают оставшиеся стоять люди, и не видел, как разгоряченная зрелищем скачущих сородичей лошадь Таггарта бесполезно пыталась устремиться следом, но была осажена своим опытным всадником; ветер свистел в ушах. Леарза никогда особенно не любил лошадей, но ездить верхом умел, как и всякий уважающий себя руосец, — как странно ему теперь было называть племена этим словом!.. И к тому же кровь горячило желание обогнать другого всадника, благо лошадь Каина действительно не была слишком быстрой, да ко всему прочему ей приходилось нести куда более тяжелую ношу.

Каин что-то неразборчиво орал, когда конь Леарзы обогнал его; китаб только взмахнул рукой и продолжал скакать вперед, пока не достиг дальнего конца обширного поля. Там он заставил животное резко развернуться и помчался обратно.

— Это разве честная была погоня, — выкрикнул Каин, с грехом пополам догнавший его. — Вот попробуй с Белом или Эохадом наперегонки!

— Потом, — отмахнулся Морвейн; смеялись все, кроме него и Таггарта. Черноглазый нахуда и вовсе смотрел в сторону, сидя в седле, будто все происходящее его не касалось.

Леарза все еще был разгорячен и взволнован скачкой, но пришлось умерить свой пыл; они все вместе гуськом проехали несколько кругов по полю шагом, чтобы новички немного освоились, а когда Каин пустил свою лошадь, — он ехал первым, — рысцой, и за ней устремились рысью остальные животные, Волтайр смущенно сказала, что к такому испытанию она еще не готова, и им так и пришлось тащиться шагом.

И несмотря на то, что ему было немного скучно и хотелось еще скакать галопом, Леарза чувствовал себя почти что счастливым. Над их головами тускло мерцало жемчужное небо, животные фыркали и трясли ушами, и пыль под копытами была такой реальной: пыль, и запах конского пота, и ощущение шелковистой гривы животного под ладонью, — все это было в тысячу раз реальней, чем серебряные небоскребы Ритира и бесшумные танцы аэро.

Наконец неопытные всадники устали, и Тильда первой предложила закончить, — Волтайр слишком стеснялась. Леарза был несколько разочарован: он привык проводить в седле весь день и не чувствовал никакой усталости.

И тогда, на его счастье, Бел Морвейн предложил оставшимся верховым:

— Ну что, проверим, чья лошадь быстрее?

— Проверим, — немедленно согласился Таггарт. Леарза, взволновавшись, кивнул и крепче стиснул в руках уздечку. Каин тем временем спешился и помогал слезть с лошади другим; Тильда уже стояла, пошатываясь, на земле возле своего коня и заливисто смеялась:

— Я теперь еще полдня буду ходить враскорячку, это точно!

— Вот и ходи, а мы посмеемся, — заявил ей Сет, но тут и он оказался стоящим на своих двоих и несколько удивленно смолк.

Ни разведчики, ни Леарза их болтовни уже не слушали, поставили своих животных в ряд; Морвейн еще придирчиво приподнимался в стременах, выглядывая, ровно ли они встали. Наконец кивнул:

— Ну что, на счет три?

— Раз, — громко откликнулся Каин, — два, три!

И Леарза пришпорил коня.

Это были блаженные моменты полного забытья. Серая пепельная земля летела под копытами, и в целой вселенной не существовало ничего, кроме него самого и его лошади, кроме свиста в ушах и запаха свободы.

«Я свободен», — билось у него в крови.

Конь Морвейна вырвался вперед и обогнал его уже перед самым концом, на краю поля; последним пришел Таггарт. Бывший нахуда вроде бы нисколько не расстроился, с той же каменной физиономией остановил лошадь и неспешной трусцой направился обратно. Бел и Леарза еще какое-то время топтались у забора, не глядя друг на друга.

— Я тут думал, — выдохнул Леарза и наконец тронул лошадь с места; лошадь Бела шагом пошла следом. — Ведь я бесполезный нахлебник и дармоед. Есть ли для меня в этом мире занятие? Может, я смог бы быть разведчиком?

Морвейн молчал.

— Нет, — потом ответил он. — Я понимаю, о чем ты думаешь. Тебе не пришлось бы осваивать тысячи вещей, которые нам приходится изучать с азов, вроде верховой езды. Но… быть разведчиком — значит подчиняться приказам. Ты не сумеешь подчиняться.

— Слишком несдержанный, — почти весело сказал Леарза. — …Но ведь тебя тоже называют несдержанным.

Морвейн отвернулся и негромко рассмеялся.

— По сравнению с тобой я самый сдержанный человек на свете, Леарза. На Венкатеше я однажды добрых два часа был вынужден смотреть, как пытают женщину. Ты бы смог все это время стоять спокойно и не вмешаться?