Ганнибал - Лиловый (II)

— Ацидофилин.

— Что это? — спросила Нина.

— Открой упаковку да попробуй, — ответил Уло и усмехнулся. Она смотрела на него, завороженная его улыбкой, и не сразу сообразила исполнить его рекомендацию. «Ацидофилином» оказался тот же кефир, только будто бы более густой.

Упаковки, впрочем, особым разнообразием не отличались, а за книги браться она пока не решалась, и Нина стала отыскивать все, что могло нести на себе какие-нибудь надписи. Так она рылась в настенном шкафчике и нашла красивую коробку, на дне которой еще оставалось немножечко чая. На коробке было что-то написано, Нина попыталась прочесть это и поняла, что буквы совершенно незнакомые.

Она стояла и внимательно разглядывала упаковку. Она раньше никогда не интересовалась тем, откуда у Уло такой вкусный чай, и упаковка была сделана так безукоризненно, а из какого материала — Нина не смогла определить, даже когда поколупала ее ногтем и попробовала на зуб.

Она хотела спросить Уло вечером, но отчего-то не решилась.

Она спросила у часовщика на следующий день:

— А эти буквы — единственные?

— Что ты имеешь в виду? — не понял старик.

— Ну, а может, в других городах пользуются другими буквами?

— Нет, — страшно удивился он. — С чего ты взяла? Мы всегда пользовались только этим алфавитом, на нем писали еще тысячи лет назад, и на всей планете используют лишь его.

Нина пожала плечами и ничего не сказала.

Почему-то ей казалось, что Уло лучше об этом не спрашивать; но женщины любопытны, как кошки. Уло подолгу отсутствовал, а Нина была дома одна. Он хранил свои инструменты во второй комнате, разложил их на полках и кособоком столе, и она раньше заходила туда, только чтоб убраться, а теперь стала заходить и рассматривать их. Большинство вещей было ей знакомо, пусть она знала названия не для всех: всевозможные отвертки, плоскогубцы и гаечные ключи не были для нее чем-то удивительным.

Она вытирала пыль на столе и нашла маленькую коробочку из такого же неведомого материала, заваленную конденсаторами. Она не заметила бы ее, если б не уронила банку с ними, тускло-красные цилиндры с ножками рассыпались по полу, Нина вполголоса костерила себя за неуклюжесть и подобрала коробочку. Предназначение этой штучки для нее осталось загадкой, как и то, отчего коробочка была спрятана, — иначе не скажешь, — в банке с конденсаторами. Нина попыталась открыть коробочку, но у той будто даже не было видимых швов, и на зуб она была не похожа ни на один металл, который был известен женщине. Зато на коробочке была красивая маленькая кнопочка, она нажала, и вдруг прямо на поверхности коробки вспыхнул квадрат призрачного света, на котором были какие-то символы, — она даже не была уверена, буквы это или цифры. Символы светились, потом угасли. Нина, перепуганная, спрятала коробочку обратно и поставила банку с конденсаторами на место.

Она ничего не сказала Уло. В ту ночь она долго не могла уснуть, все возилась у него под боком, пока он не рассердился на нее, молча поймал и прижал к себе так, чтоб она уж не могла пошевелиться; Нина стихла, глядя в черную пустоту перед собой.

Сигналы продолжали уходить в космос без ответа. Техники качали головами; некоторые советники опять высказали мнение, что пора готовиться к обороне, но он лишь поднял руку в запретительном жесте.

— Эту войну силой не выиграть, — сказал он позже. — Только хитростью. Бездушные отродья сильнее нас, и всегда были, иначе нашему божественному предку не пришлось бы бежать. Именно поэтому я и считаю, что мы должны обмануть их. Заинтриговать собой, заставить выйти на связь, доказать им, что мы глупы и беспомощны. Быть может, даже сделать вид, что мы хотим пойти по их пути. Неужели они откажутся повести нас по дороге духовной смерти!..

В чем они были правы, — это в том, что дольше сидеть без действия было нельзя. И Фальер в ту ночь долго лежал без сна, раскинув руки, и смотрел в белый потолок, но видел перед собой черноту в сиянии звезд.

Тоненькие ниточки вели от звезды к звезде. Его задачей было выбрать.

Он сделал выбор, хоть наутро у него сильно болела голова, и призвал к себе Марчелло Тегаллиано, ответственного за спокойствие в окраинных кварталах. Тегаллиано был полный коротышка с пронзительным жестоким взглядом, в молодости бывший управляющим на одном из заводов, знал в совершенстве, каким образом думают закованные, и любого из них мог вывести на чистую воду; не один был по его почину уволен за воровство или халатность.

— Это дело требует особой деликатности, — устало сказал ему Фальер, потирая виски. Вид у него был не очень, он знал это, и на одном из висков билась синеватая жилка, а Тегаллиано стоял перед Наследником, почтительно нагнувшись, и смотрел куда-то вбок.

— Все будет исполнено, — только ответил он.

Фальер изложил подробности задуманного; Тегаллиано лишь кивал ему, никак не комментируя поручение. На этого толстяка можно было положиться, и Наследник это знал. Тегаллиано подберет нужных людей. Рано или поздно все получится так, как надо…

Он вышел потом на свою любимую террасу, но смотрел не на пустырь погоста перед собой, а в темное небо. Космонавты несколько раз уже отправлялись патрулировать систему, но никаких следов вторжения не нашли. Неужели он действительно ошибся, и они еще не отыскали Анвин?…Нет, не может такого быть. Капитан звездолета с подробностями описывал чужой корабль, встреченный далеко отсюда. Огромный, писал он, обтекаемой формы, из неведомого серебристого материала, двигается будто бы сам по себе.

Они всегда отличались любовью к внешней оболочке вещей. Это корабли анвинитов отчасти нарочно имеют неказистый вид, потому что главное — люди…

На следующий день Фальер опять спустился в подвал, где и обнаружил своего Ягана, который пришел, как обычно, в назначенный час и трудолюбиво менял какую-то тонкую трубочку у котла. Когда Наследник вошел к нему, Яган оторвался от своего занятия, склонился и вежливо (насколько мог) произнес:

— Добрый день, господин Фальер.

Тот кивнул и остался стоять; бездушный вернулся к работе. Он был невозмутимым и похожим чем-то на машину, какие окружали его: неуклюжие, большие и черные. На его крупном лице были следы то ли сажи, то ли чего-то такого, из карманов комбинезона высовывались грязные тряпки и какие-то железки.

— Ты заменил ту трубу, Яган? — спросил его Фальер.

— Да, — ответил тот. — И котел тоже.

Наследник помолча, следя за руками Ягана. Бездушный выглядел неповоротливым, но пальцы его двигались с необычайным проворством, ухищряясь ловко держать крошечные гайки.

— Тебе нравится твоя работа?

Это заставило его остановиться; Яган поднял крупную по-львиному голову и будто задумался, а Фальер смотрел на него и с внутренней улыбкой понял, что бездушный почуял подвох в вопросе и пытается подобрать стратегически верный ответ.