Ганнибал - Лиловый (II)

— Ну, мне нравится работать в Централе, — потом сказал Яган. — Тут тихо и нет надзирателей. И отопительная система несложная, хуже было работать с машинами в текстильном цехе.

— Ясно, — кивнул Фальер и покинул подвал.

Уже поднимаясь по лестнице, он почти удивленно осознал, что ответ бездушного оказался едва ли не хитрее вопроса; на вид такой неповоротливый и туповатый Яган верно уловил то, на чем его хотели поймать. Если б он сказал, что работа ему нравится, — он бы признал, что ему нравится работать с техникой. Сказать, что не нравится, тоже означало оступиться и потерять хорошее место.

Фальер остановился в одном из холлов дворца перед большой картиной, на которой был изображен Арлен в лохмотьях, стоящий на берегу реки. Пронзительные светлые глаза полубога смотрели на Наследника. Тот потер подбородок.

И вот среди них стали появляться такие хитрецы, подумал он.

Железо оскверняет.

Ее вызвали к управляющему утром, когда Уло не было дома; Нина страшно перепугалась, не понимая, по какой причине ею могли заинтересоваться, но не могла не пойти. Бледная, с дрожащими руками, она вошла в кабинет управляющего и обнаружила, что тот не один.

Незнакомый толстый человек с пронзительным взглядом стоял у окна, заложив руки за спину. Когда она вошла, он обернулся и сразу посмотрел на нее, заставив ее попятиться.

— Заходи, заходи, — сказал ей управляющий, который не раз бил ее по лицу, и в его голосе сегодня была почти что отеческая ласка. — Не бойся.

Нине ничего не оставалось. Она шагнула вперед, опустив глаза, и принялась судорожно мять подол юбки. Человек, стоящий у окна, явно был аристократом: он был так красиво одет, и на его блестящих лакированных ботинках не было и пылинки, будто он прилетел сюда по воздуху.

— Это Нина, — сообщил ему управляющий. — Женщина, которая с ним живет.

Сердце у нее екнуло и провалилось в желудок. Значит, до нее им нет особого дела! Им что-то нужно от Уло.

— Миловидная, — благожелательно сказал незнакомый аристократ. — Не беспокойся, я не сделаю тебе ничего дурного. Даже наоборот, ха-ха. Ты ведь наверняка мечтаешь попасть в Централ? Я мог бы подыскать тебе теплое местечко.

Нина молчала.

— Этот Уло, — резче произнес он. — Он явился с севера, и никто ничего о нем толком не знает. Ответь мне честно: водятся за ним какие-нибудь странности?

— Почему вы спрашиваете? — еле слышно сказала она. Ладони вспотели, и Нина не заметила, что вцепилась пальцами в грубую ткань юбки со всей силы. Попасть в Централ! Быть прислугой в одном из домов аристократов! Быть может, даже своими глазами увидеть Наследника…

— Мы проверяем всех подозрительных, — был ответ. — Не беспокойся, тебе ничего не сделают. Ну? Может быть, он уходит куда-нибудь по ночам? Или у него есть какие-нибудь странные вещи?

У Нины пересохло в горле; когда она открыла рот, у нее не сразу получилось издать звук.

— Нет, — сказала Нина. — Уло очень хороший и заботливый. По ночам он всегда спит рядом со мной. Все свое свободное время он работает, потому что нам очень нужны деньги, ведь меня уволили.

Они переглянулись. Нина почувствовала, как внутри у нее все дрожит: она знала уже, что они сейчас сделают с ней.

И они сделали; холодные глаза незнакомого аристократа уставились на нее, будто проникая до дна, и ноги у Нины едва не подкосились, она ничего так не хотела, как рассказать ему всю правду. Она набрала воздуха в легкие, слова рвались из нее, а чужие глаза выманивали их, пытались вытащить, как рыбу на крючке.

— Он ведь ничего плохого не сделал, — произнесла она побелевшими губами. — Он не ворует и очень старается на работе. Нам нужны деньги, правда, но Уло честный и никогда не будет воровать.

Крючок вдруг отпустил ее.

— Ладно, — с видимым неудовольствием сказал аристократ. — Видно, это правда. Пошла вон отсюда, замарашка.

Она вышла из кабинета на негнущихся ногах. Ей отчаянно хотелось кинуться в цех, где работал Уло, и обо всем рассказать ему, предупредить его; но она заставила себя идти домой.

— Ты чего такая бледная, — спросил ее старый часовщик, сидевший с работой у окна. Нина помотала головой и, не ответив, поднялась на свой этаж. Там она достала банку из-под чая, спрятанную в шкафчике, и бросила ее в очаг; банка, как назло, никак не хотела ни гореть, ни плавиться, но наконец пламя взяло свое, и она закоптилась в достаточной степени, чтоб уже нельзя было разобрать надписей.

Нина все не находила себе места в тот день и металась по комнатам, — избавиться от таинственной коробочки в конденсаторах она не смела, — но вот наконец ее напряженные уши уловили тяжелые шаги на лестнице, дверь открылась, и вошел Уло. Она тут же бросилась к нему.

— Что с тобой? — спросил он. Она только смотрела на него круглыми черными глазами, и губы у нее дрожали. С трудом она взяла себя в руки.

— Меня вызывали к управляющему, — пояснила она.

— Зачем это? Неужели предлагали работу?

— Нет, — возразила Нина. — Из-за тебя.

Его лицо никак не изменилось.

— Ведь ты… — начала она, осеклась; страх не давал ей договорить, но она все-таки набралась смелости и закончила: — ты не бездушный. Ты не анвинит, ты не с этой планеты родом.

И на этот раз он никак не отреагировал, ей только показалось, что его глаза опасно блеснули.

— И ты сказала им?

Тут до нее дошло, что он подумал.

— Нет! — воскликнула Нина, поднимая руки. — Клянусь тебе, нет! Они пытались вытянуть из меня это, но я смолчала, мне удалось!.. Они прогнали меня, разозлившись…

Он все смотрел на нее, так холодно и страшно, а по ее щекам потекли слезы.

— Ты не веришь мне?

Он молчал.

— Я никому ничего не скажу, — разревелась она, — обещаю! Хоть бы сам Наследник, нет, сам Арлен спросил меня!

Только тогда он шагнул к ней и почти мягко обнял, потрепал по плечу.

— Успокойся, — сказал он. — Тише, тише, а то старик Язу поднимется спросить, что у нас такое.

Нина послушно умолкла, хотя ее все еще колотило от напряжения. Уло заставил ее опуститься на кровать и сам сел рядом.

— Почему ты не выдала меня? — негромко спросил он. Нина распахнула глаза.

— Зачем бы я стала? — почти возмутилась она, хотя лицо ее все покраснело от слез. — Они наверняка сделали бы тебе что-нибудь плохое…Отняли бы тебя у меня. Я никому тебя не отдам.

Наконец Уло улыбнулся, почти грустно как-то. Погладил ее по волосам.

— Ты не злишься на меня? — оробела Нина.

— Нет, — сказал он. — Только на себя. Кажется, я совсем потерял хватку, если слабая женщина уже в состоянии раскусить меня.

Нина несмело улыбнулась ему в ответ.

— Для чего ты… вы здесь? — спросила она потом. — Ведь не для того же, чтобы убить всех нас?

— Конечно, нет, — фыркнул Уло. — Чтоб ты знала… мы и сами вас побаиваемся. Немножко. Мы не хотим никого убивать. Если б можно было найти общий язык и быть в мире, мы бы с радостью… но, боюсь, далеко не все на Анвине желают мирного контакта.