Ганнибал - Лиловый (II)

Он рассмеялся.

— Напуганный глупый мальчишка. От чего ты убегаешь? Хочешь окончательно откреститься от своей крови, от своего народа? Они веками холили и лелеяли это в себе, тысячелетиями. А ты пытаешься это выкинуть и слиться с чужой расой.

— Я должен выживать как-то, — парировал Леарза, не сводя настороженного взгляда с человека в плаще. — Я совсем один среди этих людей. Мне и так никогда не стать таким, как они.

— Тебе это и не нужно.

— Я так не думаю.

Человек в плаще замолчал и ухмыльнулся. Его взгляд беспокоил Леарзу, у которого опять возникло такое ощущение, будто он что-то должен сделать и не помнит, что.

— Ты не один, — сказал ему незнакомец. — Во вселенной не одна планета населена твоими родичами.

— Они мне не родичи.

— Но они гораздо ближе тебе, чем Кеттерле. Разве ты не понимаешь этого? Они такие же, как и ты. Они не носят каменных масок на лицах.

Леарза смотрел прямо в его почти желтые глаза.

— Кто ты? — спросил он.

— Я — это ты, — спокойно ответил человек в плаще. — Я в твоей крови. Я давно мертв, но буду жить, пока живешь ты.

Внутри у него была страшная пустота, ни звука, ни движения, будто сердце перестало биться.

— Я — Джахар Эль Кинди, — сказал человек в плаще.

Он вскинулся в постели и широко распахнул глаза.

Глубокая зимняя ночь окутала мир. Леарза замер, хватая воздух ртом. Ему было жарко, но он не замечал этого.

— Кошмар приснился? — сонным голосом спросила женщина за его спиной. Он ответил не сразу.

— Что-то вроде, — наконец сказал он. Волтайр осталась лежать на спине и смотрела на него снизу вверх; лунный свет озарял его вихры и выбелил его плечи.

Бел Морвейн отбыл на Анвин около недели назад; неделя прошла спокойно, канула в небытие, зима входила в свои права в этой части планеты, и они проводили время вдвоем, никуда не уезжая, Волтайр работала над очередным проектом, Леарза изучал какой-то новый учебник. Он окончательно перебрался в ее спальню, и ее письменный стол оказался занят какими-то пиротехническими штуками, над которыми он иногда просиживал допоздна.

— Бел ничего тебе не говорил обо мне, прежде чем уехать? — вдруг спросил Леарза. Волтайр помолчала.

— Говорил, — призналась она потом. — Он вдруг заявил, что ты можешь быть опасен.

— Он был прав.

— Леарза, что ты такое говоришь.

— Мне снятся сны, — почти беспомощно сказал он.

— …Всем снятся сны, — мягко возразила женщина, — и никто еще не сошел с ума от этого…

— Ты не понимаешь!.. На Руосе, когда человеку начинали сниться такие сны… спустя какое-то время он превращался в безумца.

Она поднялась в постели и обняла его за голые плечи.

— Ты далеко от Руоса, — напомнила она. — И ты один. Исходя из того, что рассказывал мне Бел…

— И он сам же предупредил тебя насчет меня.

— Я в это не верю…Ладно, и не хочу верить. В конце концов, что тебе снилось?

— Мне снился Эль Кинди… давно живший Одаренный моего племени, считавшийся если не первым, то одним из самых могущественных.

— Ну и что в этом такого? Это же был не… ваш темный бог? Вполне естественно, что тебе снятся такие сны, — убеждала его Волтайр. — Наверняка ты о нем много думал в свое время, и…

— Нет, — оборвал ее Леарза. — Ты не понимаешь… и ладно.

Он с вздохом рухнул обратно в постель. Волтайр не понимает; действительно, разве ей понять? Она принадлежит к совершенно иному миру, и, в отличие от ее брата, она никогда и не интересовалась чужими цивилизациями. Она искренне хочет успокоить его, только… да и черт бы с ним, подумал Леарза. Для чего ему ее тревожить? Она все равно не сможет ничем ему помочь, только сама начнет переживать.

— Может быть, тебе стоит поговорить с профессором Квинном, — осторожно предложила женщина.

— Ага, — буркнул Леарза и обнял ее, привлек к себе. Внутри у него все равно было неспокойно, и, закрывая глаза, он так и видел это страшное лицо со светло-карими, почти желтыми глазами.

Бел Морвейн уходил от него в этом сне; и Леарзу вдруг пронзило тоскливое, пугающее ощущение того, что это навсегда. «Этого не может быть, — подумал он. — Бел слишком сильный разведчик, сам Лекс занес его в списки лучших специалистов, а это, должно быть, что-то значит. И я сам, к тому же, не обладаю Даром, что я?..»

Но тревога еще долго мучила его. Волтайр уже давно снова уснула, а он лежал в темноте и смотрел в потолок, думая.

Наутро он, повинуясь смутному чувству, взялся за планшет и долго, вдумчиво читал все новости, связанные с Анвином, пока не добрался до первого сообщения о находке. Чужая планета впервые напугала его; он снова и снова рассматривал фотографии этого города, — по позднейшим данным, это была столица Анвина, называвшаяся Тонгва. Леарза знал, что где-то там, в гуще этих серых домиков, теперь скрываются и знакомые ему люди: Эохад Таггарт, Каин. Возможно, и Бел: тот не сказал, с какой именно миссией его отправили на Анвин, но Леарза был почти уверен, что и Морвейна Лекс определит в команду инфильтрации.

Новостей от разведчика, конечно, не было. Леарза отчего-то знал, что дело не в том, что это запрещено или нет возможности; Морвейн бежал от них, будто что-то терзало его, и вернется нескоро… если… но эту мысль молодой китаб старался отбрасывать, как нереальную.

После обеда он привычно взял аэро Волтайр и отправился в Ритир. На самом деле Леарза не до конца был уверен даже, стоит ли говорить о своих снах с профессором; ему вдруг пришло на ум, что они могут взять его под контроль, разлучить с Волтайр. И было бы правильно так сделать с их стороны, но…

Ясное небо поглотило его, и юркий аэро легко вспарывал ему брюхо собой, и все это уже было столь привычно, что Леарза, задумавшись, удивился этому. Едва ли два года прошло с тех пор, как он, потерянный и напуганный, попал на Кэрнан. И вот он уже здесь как дома, как будто прожил здесь десятки лет; Морвейн все-таки не прогадал, из всех решив спасти именно молодого китаба.

Зеркальный город приветствовал его, принял еще один крошечный летающий объект в свои стаи, и вскоре Леарза уже шел по широкой площади перед ксенологическим корпусом научно-исследовательского института, в принципе, уверенный, что найдет профессора в его кабинете. Квинн, кажется, все это время был занят тем, что обобщал собранные им сведения о Руосе и анализировал их; когда бы Леарза ни связался с ним, профессор обнаруживался за своим письменным столом, окруженный ветхими томами, свитками и прочими реликвиями погибшей планеты.

Эта мысль сама собой пришла китабу в голову, и он уже знал, о чем будет говорить, когда спустился на знакомый ему этаж. В холле обнаружился рыжий помощник профессора, и Леарза остановился, чтобы поприветствовать его.