Александр Чернобук - Ангел Украины

— Девушка, доброй ночи, подыхаю, — честно признался Миша, заглянув в ординаторскую. Юная медсестра отложила книгу:

— А Вы у нас вообще кто? Откуда? Что-то я Вас не видела…

— Спортсмен. Приступ панкреатита, а сейчас… сердце… не могу… оно останавливается, — явственно чувствуя, что сердце совсем не хочет (или уже не может) работать, а в глазах заметно потемнело, путано начал пояснять Михаил. — Меня привезли прямо с соревнований, я без денег… завтра подвезут… Боюсь, что не доживу только… Сделайте что-нибудь… добейте, что ли… не могу.

— Аааааа, — неопределенно протянула девушка и тут же сорвавшись с места, налила в чашку воды из электрического чайника, схватила с полки какой-то пузырек с жидкостью и обильно накапала в воду. Властно приказала:

— Пейте!

Миша принял дрожащими руками лекарство и послушно выпил до дна содержимое чашки, ощущая привкус незнакомых трав. Вяло и не вслух пошутил: «Странный вкус. Мышьяк, что ли? Откуда мне знать, какой он на вкус, а те, кто пробовал, уже не расскажут!»

— Теперь присядьте! — голос медсестры прозвучал значительно мягче.

— Не могу! — честно признался Миша, протягивая ходящую ходуном в трясущихся руках чашку. — Сильно болит. Еле стою. Может, дадите какое-нибудь обезболивающее? Уже часов десять маюсь…

— Да что ж я дам… Кроме валерьянки в больнице ничего нет, и то — это моя… — девушка обескуражено кивнула на пузырек с настойкой, но тут же нашлась. — Впрочем, у меня есть глюкоза, а в соседней палате у больного куплены на десять дней вперед капельницы. Я у него займу, а Вы купите, отдадите. Хорошо?

— Конечно, хорошо.

— Тогда мы Вас сейчас прокапаем. Должно помочь! Идите в постель, я сейчас! — она сорвалась с места.

— Спасибо, — пробормотал Миша и отправился в бесконечно длинный путь по стенке к своему койко-месту.

Это была первая и, забегая вперед, скажу, единственная помощь последователей Гиппократа за все время пребывания Михаила в этой больнице. Глюкоза в вену — не ахти какая помощь при таких приступах болезни, но все же лучше чем ничего. Если б не этот копеечный пузырек и одолженная до следующего дня капельница, может, и не дожил бы Михаил Федотов до следующего утра. Причем, что оказалось лучшим лекарством — капельница или человеческое участие, сказать сложно. Словом, ночь эту он пережил.

Добрая медсестра утром сменилась, оставив Михаилу теплое воспоминание о человечности, а вот боли, увы, никуда не делись. Попытка с утра взять у соседей по палате мобильный телефон или денег взаймы на лекарство успехом не увенчалась.

У мальчишки просто не было ни того, ни другого. Судя по отсутствию близких у постели больного, он, вообще, был сирота. К тому же, его вскоре увезли, как понял Михаил, с гнойным аппендицитом на операцию. У паренька предыдущая ночь тоже была непростая.

А выздоравливающий мужик, по виду безработный, сильно пьющий тракторист громко чавкая жаренной свиной печенкой, принесенной женой, отставной колхозницей, одновременно закусывая апельсином, невразумительно промычал, что он ничем помочь не может. Сидящая рядом жена еще пристыдила Федотова, мол, как не стыдно приставать к больным людям. После этого Михаил еще больше «полюбил» двуногих обитателей планеты Земля и утвердился в мысли, что принятое вчера решение — никого ни о чем больше не простить — правильное.

Ситуация была патовая. Ищет его кто-нибудь из товарищей по команде или отдыхают они все после соревнований, уверенные, что ему в больнице оказывается вся необходимая помощь, Миша не знал. И выяснить это не представлялось возможным. Лечить его в этой больнице без денег никто, и это было уже понятно, не собирался. Когда начался обход главврача, у Федотова уже вполне сформировалась мысль о немедленном выдвижении в сторону столицы.

— А ты понимаешь, что можешь просто не доехать в Киев? — пробегая глазами записи в его медицинской карте, равнодушно поинтересовался главный медик сего учреждения.

— А Вам-то что? — грубее, чем следовало, ответил Федотов, не в силах держать себя в рамках этических норм. — Какая мне разница, у вас тут на койке подыхать или по дороге к дому?

— Не скажи, разница есть… — доктор задумчиво поправил очки, о чем-то размышляя.

— Для кого? — задал правильный вопрос Миша.

— Для меня, для больницы, естественно, — хмыкнул врач.

— Как бы там ни было, я все равно вас покидаю, — не понимая, о чем идет речь, раздраженно поставил его перед фактом Федотов.

— Хорошо, — легко согласился медик, — расписку напишешь?

— Какую расписку? — не понял Михаил.

— О том, что ты добровольно, по собственному желанию, покинул больницу, — пояснил он. — В таком случае, если с тобой что-то случится, на мне ответственности не будет.

— Напишу.

— Вот и славно. Пожертвовать в фонд больницы ничего не хочешь? У нас так принято.

— Вы что издеваетесь? — угрюмо насупился Миша. — На мне шорты и майка. Это все. Были еще очки, но я их вчера где-то потерял. Привезли меня сюда прямо с соревнований.

— Ааааааааааа, вот оно как, — неопределенно кивнул врач и сразу же достал из папки чистый лист бумаги, — тогда пиши, пока ты еще здесь. Мне расписку — тебе историю болезни!

— Боишься, что я сейчас соскочу, за забором ласты заверну, а у тебя при расследовании обстоятельств смерти не будет чем задницу прикрыть? — царапая нетвердой рукой оправдательный для медиков районной больницы города Буча документ, мстительно проговорил Федотов.

— Да, так и есть. Надеюсь, в Киеве тебе помогут, — не стал отпираться главврач, принимая заветный листок. И философски заметил. — А что делать? Такова наша жизнь!

— Жизнь такова, какова она есть и более никакова! — в тон ему ответил Миша.

— Совершенно верно, желаю здравствовать, — доктор встал и направился к выходу из палаты.

— И Вам не хворать, — почти без злобы напутствовал его Михаил, кривясь от мучительной боли при переводе своего тела из горизонтального в вертикальное положение. — А чтоб вас всех…

Собравшаяся на обход стайка медсестер и прочего обслуживающего персонала, восторженно перешептываясь, восхищаясь предусмотрительностью главного врача, пристроилась в кильватере своего начальника и так покинула палату.

Михаил встал и, абсолютно не представляя как он доберется в Киев, по стенке, что за последние двадцать часов стало нормой, поплелся к выходу.

«Одно непонятно, почему до сих пор никто меня не нашел, не приехал? Час дня. Пора бы. Не разобрались, в какую больницу отправили, и не могут найти? А может, на реке какие-то дела похуже случились? Все бывает. И не до больного Федотова им сейчас. Или, действительно, по старой памяти, думают, что если отправили меня в руки к медикам, то здесь все тип-топ будет, а навестить можно и попозже без суеты и спешки? Да, без денег на сегодняшний день… Что сегодня без них можно? Только сдохнуть, если, конечно, вопрос похорон тебя не волнует. Как-то закопают. Где-то кто-то. Блин, я же еще и капельницу остался должен», — вспомнил, еще больше расстраиваясь, Федотов.