Кристофер Сташеф - Чародейский рок

— Если тебе нравится, сестрица…

— Нет! Нравится, не нравится — придется слушать! — гаркнул Магнус. — Она гремит повсюду, места не найти, где ее нет! Вот только из-за чего вдруг музыка стала настолько громче?

— Может быть, из-за того, что тут намного больше камней, — предположил Джеффри.

— Может быть, — неуверенно пожал плечами Магнус.

— А я почему не почувствовала, что музыка звучит громче, покуда она не утихла совсем? — осведомилась Корделия.

— Ага, и почему она вдруг утихла? — подхватил Джеффри.

— Наверное, все камни сразу издали один и тот же звук, — объяснил Грегори, — и на какое-то время мелодия оборвалась.

— То есть камни несколько мгновений испускали безмолвие, — медленно кивнув, проговорил Магнус. — Мы продвинулись к западу, число музыкальных камней увеличилось, и все они звучат громче.

— Но громкость увеличивалась так медленно, что мы этого не заметили! — подхватил Джеффри.

Однако Грегори все еще сомневался.

— Пожалуй, и вправду что-то такое случилось, но все-таки мне кажется, что дело не только в этом.

— Грегори прав, — объявил Векс. — Отношение количества камней к числу децибелов само по себе недостаточно для того, чтобы оно могло отвечать за такое высокое нарастание громкости издаваемых звуков.

— А что же еще в этом виновато? — потребовала ответа Корделия.

— Да музыка сама по себе стала более громкой, сестрица, — проговорил Грегори и развел руками. — Только так и может быть.

Все обескураженно переглянулись.

— И точно, — кивнул Магнус. — А как же еще?

— А если подумать, — добавил Джеффри, нетерпеливо притопывая ногой, — так в музыке и еще кое-что изменилось. Вот только что?

— Ты топаешь ногой в такт, братец, — заметил Грегори.

Джеффри изумленно уставился на собственный сапог.

— Я? Топаю? За кого ты меня принимаешь, козявка?

— За моего братца, — ответил Грегори, — который всегда заслушивался боем военных барабанов.

— И верно… — Джеффри наконец по-настоящему прислушался к музыке. — Это ты точно, Грегори, подметил. Есть барабаны. Только какие-то… не такие.

— Их стало больше, чем раньше, — согласилась Корделия.

— Да. И еще — добавились какие-то скрипучие нотки к прежней мелодии.

— Если это можно назвать мелодией, — автоматически вставил Векс.

— Конечно же, можно! — встрепенулась Корделия. — Ноты звучат то выше, то ниже, правильно?

— Да, но нот используется то шесть, а то — всего четыре. Хотя с технической стороны это все же мелодия.

— Да и какая разница, когда в барабанах и в низких нотах столько жизни, столько энергии?

Глаза у Корделии зажглись, и ее ноги задвигались в танце.

— Что это за танец? — брезгливо поинтересовался Джеффри.

— Скажу, когда придумаю его до конца.

— Ритмический рисунок стал более сложным, — отметил Векс. — Появилось синкопирование.

— Чего-чего? — не понял Джеффри. — Какое копирование?

— Никакое, балда! — Магнус был готов отвесить брату дружеский подзатыльник. — Векс говорит об усиленных слабых долях, понятно?

Джеффри ловко увернулся от затрещины, подпрыгнул и стащил Магнуса с коня.

— Ну, ты-то у нас самый усиленный, конечно! И зачем все это, когда ритм нужен только для маршировки?

— Для танца он тоже нужен! — Корделия легко переставляла ноги. Ее танец стал более уверенным.

Магнус вопросительно глянул на сестру.

— Ты опять танцуешь? Ведь совсем недавно танец сослужил тебе плохую службу. Не боишься?

— Нет, потому что теперь со мной ничего плохого не случится.

— Уверена?

Векс решил не упускать удобного случая и пустился в разъяснения:

— Термин «синкопирование», Джеффри, употребляется для определения неожиданных акцентов в ритмическом рисунке. Такие акценты обычно приходятся на сильные доли, а при синкопировании они падают на слабые доли или вообще появляются между долями.

— Как это — между долями? — непонимающе спросил Магнус.

— Между звучанием нот существуют интервалы, — объяснил Векс. — Паузы. И когда нота звучит в то время, когда по идее слышаться не должна, мы говорим, что она синкопирована.

— Так вот почему стало так весело! — обрадовалась Корделия. — Все дело в сплошных сюрпризах!

Теперь она танцевала с еще большей страстью.

— Это джига или рил? — глядя на двигающиеся по земле ступни сестры, спросил Джеффри.

— Ни то ни другое, братец.

— Не могу смотреть. Голова кружится. — Магнус решительно отвернулся. — Пойдемте, ребята! Пора двигаться дальше!

— Но почему музыка вдруг так быстро переменилась? — недоумевал Грегори. — Разве та, прежняя, была нехороша?

— Резонный вопрос, — согласился Векс. — Но пока у нас не хватает данных, чтобы дать на него ответ, так что давай пока оставим его открытым, Грегори.

Магнус остановился и посмотрел себе под ноги.

— Похоже, мы нашли те самые данные, про которые ты говоришь, Векс.

— Что ты имеешь в виду? — Конь встал, дети собрались вокруг него.

На земле лежал камешек, сотрясавшийся от испускаемых им громких звуков.

— Что это за музыка? — с пристрастием спросил Магнус.

— Так это, — охотно отозвался камешек, — просто развлечение!

— Он блестит, — отметила Корделия.

Джеффри сдвинул брови.

— Мокрый, что ли?

Он протянул руку к камешку.

— Джеффри, не надо! — вскрикнул Векс, и мальчик, знавший робота не первый день, послушался и отдернул руку.

— Ну ладно, — сказал он. — Если так, не буду его трогать. Ты вроде никогда не ошибаешься. Вот только почему ты решил, что надо так осторожничать?

— Камень блестит, а воды поблизости нет. Это подозрительно, — объяснил Векс. — Я не слишком уверен в том, какой жидкостью он покрыт.

— Наверняка ничем ужасным он не покрыт! — с укором посмотрела на коня Корделия. — Правда же, камешек?

— Правда. Ничего ужасного, — ответил камешек, приноравливая слова к ритмическому рисунку. — Одно развлечение, да и только.

Грегори склонил голову к плечу.

— А звук-то у него какой-то другой…

— Ну, может быть, имеют место небольшие отклонения… — не слишком уверенно отозвался Векс.

— Да нет же, звук совсем новый! — Корделия попыталась в танце совместить и ритм, и мелодию, но это у нее не получилось. Пришлось ей начать вилять бедрами. Раскачиваясь, девочка прокричала: — Музыка грубая, но в ней столько живости!

Магнус уставился на сестру, шокированный тем, насколько откровенными стали ее движения.

Джеффри недовольно помотал головой.

— Неправильный звук. И ритм неровный.

— Рисунок странный, это верно, — проговорил Грегори с определенным интересом. — Нет, я все же улавливаю какую-то связь между двумя ритмическими рисунками…

— Дело в том, что в одной и той же музыкальной пьесе применены два различных размера, — протараторил Векс. — Это элементарно.