Павел Попов - Незнайка. Возвращение легенды

— На пожар. Быстро.

А где — то на орбите два друга стояли возле иллюминатора. Точнее сказать, стоял один, не обращающий внимания на отсутствие гравитации. Второй скорее висел, зацепившись за поручень. Они прощались с Землёй. Налюбовавшись, Пончик прервал благоговейное молчание:

— Интересно, что означает «НиП»?

— Не знаю, может Незнайка и Пончик? — товарищи засмеялись.

— Мы же решили, что ты останешься в ракете.

— Да ладно тебе, полететь на Луну и даже не пройтись по ней? — Пончик не надевал скафандр, он в него втискивался. Незнайка, которому осталось лишь закрепить шлем, с искренним интересом наблюдал за этим завораживающим зрелищем.

— Хорошо, только учти: если скафандр лопнет, снаружи тебя ждёт медленная и мучительная смерть.

— Ты как всегда остроумен, — съязвил Пончик, наконец справившийся с защитным снаряжением. — Выходим?

— Да. Не забудь проверить переговорное устройство, — эти слова уже раздались из миниатюрного передатчика — свой шлем Незнайка закрыл.

Друзья осмотрели посадочную площадку. «Прилунение» в автоматическом режиме прошло на удивление гладко. Конечно, двести лет назад межпланетные перелёты, если верить записям, были ненамного сложнее автомобильной поездки, и всё же это внушало уважение.

Ракета крепко стояла на широкой и гладкой каменной площадке, и в условиях вакуума могла сохраниться ещё несколько веков. Однако кое — что не сохранилось — в паре километров виднелась куча металлолома. Освоившись с местной гравитацией, космопутешественники большими прыжками приблизились к искорёженным останкам другой ракеты. Надпись «ФиС» светилась на том, что когда — то было корпусом, чего не скажешь о «внутренностях».

— Её взорвали. Хвостовая часть очень характерно лежит на отдалении. Потом разобрали по винтику всё что осталось. Остатки похоже взорвали снова. Кто — то очень не хотел путешествовать. — Незнайка задумчиво провёл рукой по остаткам корпуса.

— Как — то слишком странно. И где хвалёный лунный флот? Может есть другие стартовые площадки?

— Сомневаюсь. Я давно не верю учебникам истории. Интересно другое: это место очень похоже на посадочную площадку, но в описаниях упоминались горы с залежами лунита, и пещера, ведущая в Подлунный мир. Это не тянет на горы.

— Ага. Больше похоже на карьер.

— Именно. Идём, посмотрим поближе.

Если раньше здесь и были горы, они превратились в щебень, который в свою очередь стал холмами. Карабкаясь по ним, друзья регулярно спотыкались и падали. Будь на Луне земная гравитация — это привело бы к тяжёлым последствиям, а так лишь добавляло веселья Пончику, который, в отличие от товарища, испытывал бешеный восторг от лёгкости. Он то прыгал, то швырял огромные валуны, контрастируя с задумчивым спутником.

За каменными холмами скрывалась исполинская яма. Её ровные края, металлические леса, и обилие брошенной техники не позволяли усомниться — это рукотворное сооружение.

— Почему они оставили технику? — Пончик немного подустал и успокоился.

— Потому что она стала не нужна. Здесь ни осталось ни одного камешка лунита. Уверен, что по другую сторону карьера стоит такой же заброшенный перерабатывающий завод.

— И зачем лунатикам столько лунита, если в космос они летать не хотят?

— Мне тоже интересно. Как — то всё это великолепие поднимали снизу. Видишь тот ангар на дне? Готов поспорить это вход.

Спускаться по лесам было гораздо быстрее. Пончик даже предложил просто спрыгнуть, всё равно они почти ничего не весят, однако Незнайка вовремя одёрнул товарища, напомнив, что малый вес не означает неуязвимость при падении.

Ворота ангара оказались надёжно заперты, однако обойдя кругом исследователи нашли небольшую служебную дверь с простым висячим замком, который Пончик с неподдельным удовольствием снёс одним мощным ударом.

Внутри их встретили пустые помещения. Осмотревшись для порядка, Незнайка и Пончик вышли к гигантской площадке лифта, самого лифта там впрочем не было. Друзья облокотились на перила и замерли — внизу виднелось… Небо? Облака, источающие странный свет, клубились под дырой в бездну.

— Значит, я не ошибся. Это та самая пещера, она просто сильно изменилась за прошедшие годы.

— И что теперь?

— Теперь ты идёшь в ракету и действуешь согласно плану. Я прыгаю вниз, благо скафандры оснащены парашютом.

— А если не раскроется?

— Линейка всё ещё у меня. Смогу спуститься в любом случае, но парашют раскроется, не стоит волноваться. Пора прощаться.

— Как, уже?

— Не вижу смысла возвращаться в ракету.

— Подожди. Может ещё раз всё обду…

Незнайка перемахнул через перила и устремился вниз, в небо. Пончик замер на полуслове. Он проводил сверкающую точку скафандра, дождался, пока та не раскрылась белым куполом, а после скрылась из виду. Для приличия он ещё некоторое время постоял на месте, побродил по ангару, но в итоге датчик кислорода напомнил, что пора возвращаться.

Если арестовали Незнайку на городских окраинах, не блиставших особой роскошью, то вышли из тюрьмы они в самом центре. Землянин с интересом разглядывал огромные дома в 15–20 этажей с невиданными на земле украшениями. Не было в округе здание, на котором бы не висел плакат с яркими рисунками, на которых люди ели, пили, красовались в новой одежде и хвастались совсем непонятными штуковинами. Все картины лунного быта объединяла одна деталь: в правом нижнем углу портрет грузного мужчины с настолько неприятным лицом, что Незнайку так и подмывало вспомнить навыки карикатуриста. Тот же лунатик, но уже крупным планом, «красовался» на плакатах, прикреплённых к основательным столбам, судя по всему для этой цели и предназначенных.

— Концерн «Спрут и сыновья», двести лет на рынке, чтоб им пусто было. — Кид заметил интерес спутника и с радостью подхватил близкую ему тему.

— Они большие шишки на Луне?

— Правильно говорить не «на Луне», а «в Луне». Придётся запомнить, если хочешь сойти за местного. А Спруты у нас как бы честные предприниматели. Контролируют всё и вся, разве что мелких лавочников не трогают до поры до времени, но если захотят, раздавят любого. Папаша Спрут из своего сводоскрёба считай и не выходит, только в телевизоре по праздникам, да на каждом плакате. Зато дня нет без новостей про его сынка. То яхту новую подарили, то актриса какая в любовницах, то в ресторане на чай оставил больше, чем этот ресторан стоит, чтоб я так жил… Министры у них в кармане. Каждый второй депутат работал в концерне, другая половина артисты да спортсмены, которых концерн можно сказать вырастил. Видел, как судья перед Крабсом трясся? А из того ведь босс так себе, фигура средней величины. Когда я был молодым… — Незнайка скептически посмотрел на спутника, которому и сейчас — то было едва за двадцать, но Кид, подобно певчей птице, этого не заметил… — и вот описал я своё расследование в деталях, с доказательствами и фамилиями. Понёс в газету, а там у редактора на стене портрет спрутский и куча грамот от концерна. Решил сам издать, в одной типографии сразу погнали. В другой сначала согласились, а потом сдали полицейским. Полгода в кутузке продержали, сатрапы, думали, сдамся. Но нет, боролся, борюсь, и буду бороться! О, а мы что, уже пришли?