Полина Громова - Владыки Безмирья

Я пропустил первый же удар, когда мы снова пошли на сближение. Моему противнику удалось обхитрить меня, и я даже порадовался тому, как ловко он съездил мне по физиономии. Вот только кулаки у него были тяжеловаты, и не хотелось снова встречаться с ними — удары явственно чувствовались, несмотря на экипировку. Когда мы снова сблизились, Грин, уже не сдерживаясь, отправил меня в полет, и я едва встал. Было обидно: приблизиться к нему настолько, чтобы нанести хороший удар, мне не удавалось, мой противник все время опережал меня, хоть и никогда не торопился. Да и не только в сноровке, но и в силе я заметно уступал этому парню. Он был именно рукопашник, это чувствовалось, а вот у меня опыт боев без оружия был весьма скромный. Разве что стычки с Рейдом…

Звездочки перед глазами, вызванные ударом, прилетевшим в голову, вспыхнули словно в честь идеи, которая пришла туда же. Рейд — мы не раз мутузили друг друга с переменным успехом, но когда мне удавалось провернуть одну комбинацию, мне удавалось победить.

Изловчившись, я резко пошел на сближение и попытался сбить Грина с ног. Не вышло. Вместо этого я попал в захват — аж ребра затрещали — а потом мой противник выполнил мое пожелание, то есть все-таки оказался на земляном полу арены. Вот только лучше бы он этого не делал, потому что он рухнул с высоты всего своего роста — на меня. Я заорал и со всей силы влепил лбом в голову Грина. Попал в нос. Грин дернулся, и я воспользовался этим, чтобы ударить его, высвободиться, откатиться, затем отползти и, наконец, подняться. Перед глазами стояла темнота, но она понемногу рассеивалась, и когда я увидел, что устроитель вопросительно приподнимает платок, я вытянул руку ладонью вперед, показывая, что готов продолжать драться. Мой противник сделал то же самое. Он тоже уже поднялся. Но пока мы стояли, не двигаясь.

Я мог больше не драться, уже давно мог не драться. Но я забыл об этом. Пытаясь скорее разогнать темноту, я моргнул раз, другой… И вдруг нечто поразительно знакомое возникло у меня перед глазами. Я моргнул снова, это пропало, но тут же возвратилось на место и встало уже крепко, прочно. Я невольно заулыбался: каким-то совершенно удивительным образом у меня снова появился интерфейс.

— Э, ты чего там? — подал голос мой противник. Я мотнул головой — ничего мол. Тем временем я изучал панели, раскрывшиеся перед моими глазами. Маны был полный бар, а вот здоровья оставалось меньше половины. Жизнь была в желтом секторе. На отдельных панелях были обозначены полученный и нанесенный уроны. Пиктограммы навыков тоже наличествовали, но были серыми, зато доступ к инвентарю был открыт. А еще у меня у меня появился список квестов, в котором было две позиции — участие в турнире и доставка послания, а сам я был уже не тридцать второго, а тридцать третьего уровня. Это было грустно и забавно одновременно — снова видеть, как в цветных полосках выражалось то, что я чувствовал, как мои успехи и неудачи были обозначены словами и пересчитаны в цифрах. И странно было читать сообщения вроде: «Вами получен дебаф оглушения. В ближайшие пятнадцать минут вы…» Кстати, у меня были посмертные штрафы на наносимый урон, зато появился пассивный навык «каменная кожа», который я уже каким-то образом успел прокачать до второго уровня.

— Ты драться будешь? — снова заговорил Грин. С его стороны я наверняка выглядел странно: неподвижно стоял посреди арены, уставившись в пустоту. Сам Грин держался спокойно и просто ждал, когда я наконец приду в себя. Я снова вывел перед собой список квестов, выбрал участие в турнире. Там была возможность отказаться — я мог бы просто мысленно нажать что-то вроде кнопки, на которой это было написано, мне бы даже не пришлось ничего говорить. Но вместо этого я закрыл список, убрал лишние панели и посмотрел на своего противника. Грин Гор, тридцать седьмой уровень. Жизнь еще в зеленом секторе, но бар далеко не полный. Смогу ли я его победить? Хм… Давайте-ка попробуем!

Когда я ринулся на Грина, тот, кажется, немало удивился. Но среагировал он быстро и грамотно, собираясь перебросить меня через себя и одним приемом закончить наш бой. И все могло бы так и получиться. Но я, вместо того чтобы перелететь через плечо Грина, повис на нем и со спины вломил парню в ухо. Перед глазами тут же выскочило сообщение о том, что прошел критический удар. Грин не растерялся и стал заваливаться на спину, чтобы снова придавить меня собой — вес был его оружием. Но я ухитрился выскользнуть, отступить и с разворота ударить его ногой в голову — в то же ухо. Грин рухнул. А я остался стоять.

— Дальше драться будем? — спросил я, видя, что Грин не потерял сознание.

— Хватит, — тихо ответил мой противник и поднял руку, показывая, что сдается. Правильно сделал, кстати: бар его жизни был глубоко в желтом секторе, еще один бой в таком состоянии мог бы его убить.

Мне, по-хорошему, сегодня тоже больше драться не следовало. Когда меня отвели в комнату, я раздумывал над тем, чтобы отказаться от дальнейшего участия в турнире. Но, пока я там сидел, в одиночестве ожидая окончания остальных поединков, здоровье мое немного восстановилось, показатель жизни вернулся в зеленый сектор. Так что, когда за мной в который раз пришел Расс, я снова вышел на арену.

Третий бой я слил, причем быстро и подчистую. Но такому противнику проиграть было совсем не стыдно: им был тот самый парень, которого на турнир отправил его собственный отец. Я про себя называл его «сынок». С первых же секунд боя я понял, что его отец ошибался, когда говорил, что слуги этому пареньку поддаются. Несмотря на уровень — мой буквально вчерашний, тридцать второй — сынок был ловким, быстрым и точным в движениях. Я всем этим похвастаться уже не мог даже с учетом того, что мой уровень не отражал моих возможностей, а складывался из их заниженной оценки. Но и проигрывая, я чувствовал, что в какой-то мере остаюсь победителем, потому что я дошел до этого боя.

Покинув арену через центральный выход, я прошел через длинный коридор и оказался в комнате, где меня регистрировал клерк. Клерка на месте не было, за конторкой был другой человек. Заметив меня, он вежливо спросил:

— Медицинская помощь нужна?

Я прислушался к своим ощущениям. Потом глянул на статы.

— Да вроде бы нет.

— Тогда, может быть, желаете подняться в ложу и посмотреть оставшиеся поединки?

— А можно?

— Конечно! Идите по этой лестнице, — служащий указал на узкий проход слева от конторки. Я направился в ту сторону.

Гордым словом «ложа» назывался балкон, на котором я обнаружил почти всех участников турнира, знакомых и незнакомых. Не было только вихрастого и сынка. На арене, далекой, но просматривавшейся неплохо, смугляк методично уделывал рыжего. Я снова осмотрел скопившуюся на балконе толпу, заметил Лэнди и направился к нему. Он стоял у самого ограждения и не отводил от арены остекленелых, немигающих глаз.