Полина Громова - Владыки Безмирья

— Скажем так. Один человек, которому я доверяю, поручился за тебя.

«Боггет», — промелькнуло у меня в голове. Больше некому!.. Я поклонился.

— Благодарю.

— Берегите себя, молодые люди, — сказал Фирриган на прощание. — И помните, о чем я вас попросил.

Мне хорошо врезались в память эти его слова — не приказал, а именно попросил. Это подкупало.

— Прошу прощения, господин Фирриган, — я осмелился на минуту задержать его. — А кто напал на принца? Той ночью, как Вы говорили, у Третьей стены…

Канцлер прищурился и одобрительно улыбнулся.

— А ты внимательно слушал меня, Сеймор… Это хороший вопрос. Но на него у меня нет ответа. Пока — нет.

С этими словами он ушел, оставив у нас ощущение, будто бы мы все этим вечером прикоснулись к чему-то великому и очень важному. После ухода канцлера Рида тоже засобиралась.

— Проводи меня, Сэм, — попросила она.

— Конечно. Я…

— В этом нет необходимости, — встрял в наш разговор парень, никакой не мастеровой, как я давно уже понял, а охранник и соглядатай. Наверняка в доме он был не единственным и на улице дежурил еще кто-то. — За башней госпожу Ригиду ждет карета. Ее прислала достопочтенная госпожа Алосия. Я провожу.

Рида помрачнела, взглянула на меня, ища поддержки. Я обнял ее за плечи. От того что к ней обратились как к высокопоставленной особе, мне стало неприятно, словно Риду уводили от меня, воздвигали между нами преграду. Но я любил Риду и знал, что она любит меня, поэтому спокойно сказал:

— Иди. Увидимся завтра в училище.

Рида кивнула, торопливо поцеловала меня и вышла за дверь. Ей было грустно, я чувствовал это, и это меня беспокоило. Но утешить ее сейчас у меня не было возможности. Я попрощался с Селейной и Гилмуром и отправился в училище. Мне следовало поблагодарить Боггета за то, что он заступился за меня. Правда, я уже предчувствовал, как нелепо буду себя при этом чувствовать: Боггет был не из тех людей, кто приветствует подобные церемонии. Кем бы он ни был на самом деле, это я о нем знал точно.

Светлая полоска на востоке ширилась, наливалась теплым алым соком солнца. Выше облака были темно-сиреневого цвета, но на их кружевных краешках уже появилась предрассветная позолота. Еще выше небо было светло-голубым, и в нем прощально поблескивали тускнеющие звезды.

— …Бежали, как сумасшедшие. Такой грохот стоял — оглохнуть можно было. Впереди уже показался выход из пещеры — все, думаю, ура! Выбрались! И тут выход заслоняет здоровенный тролль! Косматый, плечи шерстью покрыты, нижние клыки чуть ли не до глаз торчат. А в лапах такая дубина, как будто бы он ради нее вековой дуб из земли вырвал!

Я невольно оглянулся в сторону Кифа.

— У вас и тролли есть?

Киф отмахнулся.

— У вас они тоже есть.

— Я не видел.

— Разумеется! Где ты их в городе увидишь-то. Но есть, я знаю. Я чую… Ну вот. Выбегаем мы — и прямо на него…

Город еще спал. Темные хребтины крыш горбились, кое-где поскрипывая флюгерами. Но мне больше нравилось представлять себе, что это не крыши домов, а горные кряжи, населенные разными существами, чудесными и опасными. Неподалеку протопал по мостовой отряд стражи, патрулирующий улицы, и звуки их шагов еще долго отдавались эхом между стен, словно там, внизу, и правда было ущелье.

— …А он как заорет! Аж камни с горы посыпались. Ну и на нас дебаф повесился — «Боевой рык тролля», шестьдесят секунд, минус к урону такой, что этим минусом нас самих убить можно было бы. Тут мы и поняли — все.

— И что же? — нетерпеливо спросил я. В речи Кифа частенько проскальзывали незнакомые слова, но я не хотел прерывать его, чтобы спрашивать, что имеется в виду, и о смысле догадывался по контексту. Привык уже. — Вы победили тролля?

— Не-а, — весело и с гордостью заявил Киф. — Мы сбежали. Нашли дураков — с этакой махиной связываться…

Я невольно усмехнулся: кто бы мог подумать, что захватывающая история о проникновении в жилище горного мага, сражении с его слугами и похищении артефакта с каким-то причудливым названием и еще более причудливыми функциями окончится групповым бегством? Но в этом был весь Киф. Его истории, смешные, грустные или страшные, рассказывались не для того чтобы похвастаться. Просто он делился со мной своей жизнью, какой она у него была. Жизнью в Безмирье.

— А теперь ты чего-нибудь расскажи, Сэм.

Взамен он требовал моих рассказов. Поначалу я сильно смущался. На моем счету ведь не было подвигов и захватывающих приключений. Я был простым студентом-ведьмаком, и все, о чем я мог поведать, это как подрабатывал охотами на тварей в трущобах города, организуемыми училищем по заявлениям граждан. Три из четырех таких заявлений были пустой тратой бумаги — кому-то что-то померещилось, кто-то что-то слышал от соседа, а тот от другого соседа, у кого-то в огороде наследила крупноватая бездомная кошка… Но, как выяснилось, Киф и не требовал от меня этого. Ему не очень-то нравилось в этом мире — как сказала Нора, ему действительно не нравилось нигде, кроме Безмирья. Но Кифу было интересно, как здесь все устроено. Как живут люди, во что они верят, каким богам поклоняются. Особенно его развлекали простые бытовые обряды — я подумал, что с точки зрения иномирца эти странноватые действия и в самом деле должны были быть забавными.

— …А если ты идешь по улице и тебе дорогу перебежит черная собака, то нужно трижды обернуться вокруг себя и плюнуть за спину, причем обязательно через левое плечо. Иначе тебя ждет неудача в делах.

Киф рассмеялся.

— Черная собака на дороге? Надо же… А если просто дождаться другого человека и пропустить его вперед себя? Это сработает?

Я тоже рассмеялся — мне это не приходило в голову.

— Не знаю, Киф. Я не проверял…

Так мы часто болтали, сидя на крыше храма. С улицы мы были незаметны, зато отсюда было видно все: и город с его зданиями и улицами, раскинувшийся далеко-далеко, и пристань с синим полотнищем реки, и темную зубчатую дугу леса, стоявшую на самом горизонте. Небо над нами казалось огромным, гораздо больше и выше того, что я привык видеть с земли. Даже если бы Кифу и Норе не нужно было скрывать при помощи энергии храма свое присутствие в нашем мире, я на их месте все равно поселился бы здесь. На этот раз еду и вино на крышу принес я, и Киф оценил — кто бы сомневался… Я был рад, что ему понравилось… Я был рад, что у меня появился такой друг.

Солнце показало над горизонтом пылающий краешек. Облака вспыхнули, обагрились переливчатым светом. Небо над ними из голубого сделалось розовым, а потом стало стремительно желтеть. Рассвело.

— Мне пора, Киф, — сказал я, поднимаясь. Он посмотрел на меня, запрокинув голову.

— Что, вздремнешь пару часов до начала занятий?