Александр Волков - Закованные в металл [СИ]

Он воспарил над землёй, поднявшись метра на три в воздух, и затем завис. С ужасом я наблюдал, как у него под кожей будто стали ползать большие сферообразные насекомые, заполнившие всё его тело. Я зажмурился, чтобы не смотреть на этот кошмар, и был уверен, что Хан вот-вот лопнет.

Так и случилось.

Хан взорвался. С треском разорвалось мясо, хрустнули кости, и кровь забрызгала помещение, вырвавшись из Хана наружу, как вода из лопнувшего шара. Мне не хотелось открывать глаза, потому что было понятно, что выглядело сейчас всё не наилучшим образом. Послышалось, как Манула стошнило, и мне не хотелось повторять его участи.

Со звоном призма упала на пол.

Я, почувствовав, как освобождаюсь от оков колючей проволоки, распахнул веки. К счастью, помещение ещё не приобрело обычного цвета, потому и кровь, и внутренние органы разбросанные кругом, выглядели искусственно, не вызывая раздражения. Туманные силуэты пропали, мгла наползала на стены, и возвращалась обратно в пустоту.

Потолок, собравшись в мозаику из тысяч осколков со стекольным звоном, восстановился. Трещины затянулись, будто время пошло вспять, и потолок вновь обрёл обычный вид. К миру вернулась нормальная расцветка, что заставило меня заранее сморщиться от отвращения, ведь зрелище предстояло увидеть неприятное.

Но к счастью, это оказалось не так.

Стоило третьему Рику уйти, с ним ушли и изменения, которые он привнёс в этот мир. Возникло ощущение, что в действительности имелась автоматическая система балансировки, которая включалась, если действительность была подвержена серьёзным изменениям. Комната осталась абсолютно чистой, без единого признака присутствия Хана в ней.

Сначала мне стало страшно, что Хан оживёт, но увидев призму, лежавшую на полу, я успокоился. Мы с Манулом переглянулись, и я, испытав прилив сил от заклокотавшего внутри гнева, прыжком сократил разделявшую нас дистанцию. Со всей силы я ударил его локтем в висок, и он взвизгнул, повалившись на пол.

Не без удовольствия я глянул на то, как он, морща лицо, пытался встать.

Я бросился к призме, и, схватив её, испугался, что снова появится третий Рик. Главным было не дать моей крови попасть на хрусталик. Я пнул Манула в лицо, выбив его из равновесия, и быстро оторвал от его изорванной рясы большой кусок ткани. На ходу заматывая в него призму, я побежал в тоннель, и коснулся символа, закрывая за собой проход.

Чёрт, наконец-то была возможность отдышаться!

Манулу будет не под силу открыть тоннель, если у него не завалялся лишний инфравизор где-нибудь.

Прислонившись спиной к холодной стене, я стал тяжело дышать, и пытался насытить лёгкие воздухом. Сердце постепенно возвращалось к нормальному ритму, и пульс ослабевал, возвращаясь к обычным 60–70 ударам в минуту. Мне удалось расслабиться, и я задумался, оценивая результаты произошедшего.

Теперь призма у меня. Это было хорошо, но в то же время, она придавала мне дополнительной привлекательности в лице тех, кто причастен к эксперименту. Хан мёртв. Это тоже хорошо, ибо моей семье ничего не угрожало, и я мог спокойно двигаться дальше. Вторжение третьего Рика остановлено, и было ясно, что абы кто носителем моей личности стать не мог.

Хан мёртв. Мне казалось, что будет приятно осознавать это, но его смерть не вызвала ничего кроме непонятной жалости и безразличия. Он пошёл на множество отвратительных вещей ради достижения цели, но ничего взамен не получил. Вспомнилось, как он до смерти забил одного из телохранителей, как умышленно обрёл миллионы людей на виртуальный плен, и как обманом привёл меня сюда, лишив всего.

Жалость возникала потому, что не смотря на все эти низменные поступки, он ничего не добился. Мне было жалко его, как неудачника, и как человека, которому досталась не самая лёгкая смерть. Вместо удовлетворения появилось чувство безразличия. Мне было достаточно того, что моей семье, как и мне лично, теперь ничего не угрожало.

Больше этот ублюдок никому не доставит неприятностей.

Жалел ли я о том, что спровоцировал его смерть? Если я действительно провокатор — то нет. Одним паразитом на земле стало меньше, и, отняв эту жизнь, я спас многие другие. Зато теперь у меня на пути стояли не менее могущественные враги, курировавшие эксперимент. Они хотели получить желаемые результаты, и вряд ли отступят, узнав, что Хана больше нет.

Стало интересно, почему умер Хан.

Хана разорвало на куски либо потому, что он не мог вместить в себя чужую личность, либо потому, что третий Рик сам решило разнести его, наказывая за меня. Теперь логичным было предположить, что писания, найденные орденом, ошибочны, или они не так расшифрованы. Абы кто не мог стать носителем личности. Её носителем, судя по всему, мог стать только тот, кто являлся её частью в материально мире.

Это очень радовало.

Они, похоже, не понимали, к чему приведёт слияние третьей личности с личностью в материальном мире.

Мне было понятно, что этого допускать ни в коем случае нельзя, потому что таким образом и я, и второй Рик, и третий Рик — сотрутся из действительности. Никому из нас это было не надо. Если третий Рик этого не осознавал, то мне с первым Риком всё было предельно ясно.

В темноте послышались шаги. Я испуганно встал в боевую стойку, готовясь давать отпор невидимому врагу, и включил ПНВ. К моему удивлению, я увидел Руфа, который осторожно шагал вдоль стены, придерживаясь её. Он ругался, недовольно хмурясь:

— Дурацкая темнота не давать Руф видеть!

— Руф? — сказал я удивлённо.

— Друг! — Руф застыл на миг, пытаясь по звуку поднять, где я нахожусь. — Ты ещё здесь? Почему не уходить?

— Были дела с Манулом. А что ты тут забыл?

Я был рад его видеть.

Приятно встретиться с кем-то знакомым, особенно после недавно пережитых событий. Так начинало казаться, что ты видел невероятные вещи не один, и что ты не умалишённый параноик, живущий в мире собственных грёз.

— Руф исследовать проходы, ради любопытства! Другие уже найти выход и бежать! Руф может показать, где выход.

— Покажи, — попросил я. — А сам чего не уйдёшь?

— Тут мочь быть сокровища. Руф хотеть их найти, и сделать с ними что-нибудь.

— Понятно, — улыбнулся я.

Вскоре Руф привёл меня к выходу. Он оказался в одном из ответвлений, в которые я изначально боялся идти, чтобы не рисковать. Теперь я был рад тому, что так случилось. Мне удалось вернуть призму, выполнить поручения второго Рика, и исправить допущенные ошибки.

Руф вывел меня наружу. Я оказался перед обрывом, находившимся на высокой скале, с которой открывался вид на предместья Легиоса. Я был готов прыгать до потолка от благодарности неведому кому, но не стал, потому что так должно было быть. Мне немало пришлось пережить ради того, чтобы добраться сюда, и я вложил в это много сил, времени, и нервов. Награда была заслуженной.