Алексей Григорьев - Ходок-2. Слияние

Сердце стиснулось и защемило. Ещё никогда ранее, ни в той, ни в этой жизни, Слай не знал горечи потерь близких. О чем говорили интуиция и острая, почти физическая, боль в груди. Юноша понял, что не уберёг родню от мести разгневанного представителя старшей фамилии. Человека, который привык считать себя чуть ли не богом в своей вотчине.

— Их- то за что? — исподлобья глянул на убийцу Слай.

Он чувствовал, как слабость охватывает его, а энергия утекает. Перед взором плыли круги. Снова пришли видения. Их было много.

Вот, он босой и простоволосый плачет на пепелище сгоревшей церкви. Сюда люди в чёрной форме и с молниями на плечах согнали родных, после чего сожгли храм. Вот, он уже взрослый, в зеленой гимнастёрке воин, смахивает скупую слезу и стоит возле развалин когда-то громадного пятиэтажного здания. Оно рухнуло от попадания начинённой неизведанной магией железяки. Там, под руинами, навеки нашли покой жена и дочь. А вот, он сморит на поседевшую и преждевременно постаревшую женщину. Несчастная мать так и не дождалась с войны ни одного из трёх сыновей. Старшему из них было всего двадцать.

— Фашист! — сами собой складываются звуки в ненавистное слово, а до того удерживавшие тени больше не мешают. Они проникают внутрь и греют душу, как родные.

*****

Старицкий ликовал. Он ощущал страдания пойманного мальчугана. Теневые лики передавали отчаяние отрока.

Бес обожал, когда жертвы «съедали» сами себя. Позволяли выпущенным злым духам выпить душу. Родовая техника была непростой. Каждый адепт создавал свои ее вариации.

Игорь пошёл путём формирования ликов страданий и преждевременной смерти. Для этого он и пытал людей, напитывая губительными эмоциями свои творения. Мало кто мог сопротивляться созданиям Старицкого. Его миньоны били по самому больному. Они вызывали кошмары и пробуждали первобытный, подсознательный ужас.

Вот и сейчас, поддавшийся горю паренёк пустил внутрь демонов, и те с удовольствием тянули его жизненную силу.

— Если бы ты знал, как вопили твои сестра и мать! — измывался Бес, желая окончательно сломить дух парня.

Злодей говорил и говорил. Он испытывал садистское удовольствие от мучений отрока. А юноша, казалось, обезумел. Взор затуманился, взгляд утратил осознанность, зрачки расширились, будто мальчишка созерцал что-то недоброе. А из его глаз лились слезы.

Поток исходившей от юнца и поглощавшейся ликами энергии все усиливался. Еще немного и парень стал бы жертвой собственных терзаний. Но вдруг все изменилось.

— Фашист! — прошептали губы подростка, а окутывавшие его ступни тени испарились. Бес перестал чувствовать их.

Глаза парня засверкали золотом. Прожегши небогатую одежду, на груди вспыхнула татуировка в виде солнечного диска. Малец сжал кулаки и, не проронив больше ни слова, двинулся к убийце.

Старицкий лишь рассмеялся. Взмахнул рукой, и целый рой ликов немыслимых страданий вновь ринулся на паренька. Произошло невероятное. Коснувшись его, все они просто растворились, даже с благодарностью исчезнув из бренного мира.

Лишившись наиболее действенного оружия, Бес занервничал и вытащил Кровопийцу. Так он назвал ритуальный крис. С помощью изогнутого кинжала палач пускал кровь, отрубал конечности и терзал плоть. Волнистый, почти метровый клинок покрывали мелкие зубчики. По силе нож приближался к сокровищам высшего уровня.

— Умри! — немного истерично взвизгнул Игорь и обрушил на череп юноши своё искривлённое оружие.

Словно из ниоткуда, в руке отрока соткался прямой, сиявший ярким светом меч. Им он и парировал удар. Кровопийца «завизжал» и раскололся надвое. Во всяком случае, именно так воспринял гибель верного слуги Бес. Мужчина изумленно смотрел на сжимаемый в ладони обломок.

— Аватар! Ты — аватар! — истошно завопил Старицкий.

Боярин вспомнил недавнее сообщение Богини о пришествии в мир одного из таинственных персонажей. Парень же наплевал на его вопли. Он высоко поднял сгоравший от праведного гнева клинок и молниеносно опустил на голову изверга.

Старицкий являлся не только могущественным инфом. Он был еще и неплохим воином. Потому частично сумел отреагировать и отклониться в сторону. Вместо того, чтобы лишиться черепушки, дворянин утратил руку.

— Аааа!!! — громко заорал Бес.

Он неверующе глядел на лежавшую на земле конечность. Кисть все ещё стискивала рукоять криса.

- Пощади! Я отдам тебе все! Даже ключ-камень фамилии! Усыновлю! Ты станешь богат! — канючил боярин, пытаясь выторговать никчемную жизнь.

Бес славился жестокостью, но был совсем не готов к тому же в отношении себя. Трясясь от страха, Игорь бухнулся на колени. Тени вокруг него вышли из повиновения. Они накинулись на хозяина и стали рвать не тело, но саму душу. От чего палач ещё больше выл и рыдал.

Слай с отвращением наблюдал столь мерзопакостную картину. Затем взмахнул мечом ещё раз.

— «Неужели я, без пары минут адепт Единого Тела , помру от рук жалкого неудачника?!» — обреченно подумал Старицкий.

Как опытный практик, он все же сохранил часть сознания в спокойствии. Да, плоть трепетала, дух дрожал, но толика его низменной сущности отрешилась от происходившего ужаса и искала выход из сложившейся ситуации.

Мелькнул клинок. В ожидании удара Бес прикрыл глаза. На мгновение мир замер в предвкушении того, что произойдёт дальше…

Пустив в душу дьявола, не молись позабытому богу.

Слай Книга Бытия.

— Силён! — подумал Мстислав, глядя, как заживает после атаки рана на груди врага.

Между тем, Игнат вновь обратился. Правда, даже не вооружённым глазом было видно, что сияние золотой чешуи померкло, а движения утратили былую резвость.

— Хгульк! — раздался то ли всплеск, то ли взрыв.

Это Иппатий устранил конкурента. Игумен воздел руки вверх, и с небес рухнул объятый огнём метеорит. От столичного святоши даже мокрого места не осталось.

— Тоже мне, Поборник Веры, а веры ни на грамм. В противном случае, кара божественной поступи не причинила бы такого вреда! — хмыкнул глава Святой Церкви Велграда.

После чего развернулся и ушёл восвояси. Старик посчитал, что выполнил свою миссию.

Клеванский и Маринин опасливо жались за спиной князя. Ставленник Ягужинского подавлял мощью. Лезть на рожон хитрецы не спешили. Обезумевший же на почве мести Старицкий напал на Ваньку Полудуба.

— Ну и союзнички! — скривился Мстислав.

В руках владыки окрестных земель появился громадный, почти двухметровый, посох с алым глазом на оголовье. Тело Вяземского покрыл будто сотканный из мрака доспех без единой щели. Лишь доступная всем ветрам, убеленная сединами голова ничего не выражавшим взглядом грозно смотрела на соперника. Недаром князя прозвали Темным. В моменты наиболее важных битв он использовал родовую технику повелителя мрака подземного мира и превращался в бездушную, не испытывавшую никаких эмоций, боевую машину.