Ксения Сергеева - Ткач

— Зачем тебе это?

Исиантарин подошла, остановившись за спиной Фина и вглядываясь в чернеющий горизонт. Порт очень быстро превратился в слабо светящуюся точку на горизонте. Девушка не боялась, не волновалась, скорее, ожидала чего-то.

— Хочу пройти сквозь волну.

— Но зачем? Ты ведь новичок! Это может быть опасно… И с чего так внезапно?

Рин уже жалела, что согласилась выйти в море, улыбка айрими не предвещала ничего хорошего. Так улыбаются отчаянные, те, кому нечего больше терять… Фин резко натянул угол на себя, чуть заводя его вправо, разворачивая и останавливая лодку.

— Нет ничего опасного в том, чтобы открыть в себе нечто потерянное и долгожданное.

— Ты думаешь?

— Знаю! — Фин уже перекрикивал шум ветра и волн, брызги оседали кристаллами соли на губах, покрывали бисером волосы. — Мне нечего бояться!

Волны надвигались одна за одной, чарующе ритмично, ужасающе величественно. Они медленно взбирались на свой пик — и обрушивались стремительным водопадом. Дождь так и не начался. Тучи сворачивались в воронку над светлым лепестком лодки. Ветер бился о воду, врезался, выворачивал океанское естество наизнанку. И в мгновение затих. Неуправляемо, неизвестно какой силой ведомая огромная стена воды надвигалась на хрупкий борт. Фон восторженно вскрикнул, Рин изумленно распахнула глаза. Ничего подобного ей не доводилось видеть: словно вся сила шторма ушла на то, чтобы направить на них гигантскую волну. Девушка впилась пальцами в дно, упав на колени. Фин не отводил взгляда от массы воды, не бежал, не стремился навстречу, — ждал. И волна захлестнула их, не перевернула, поглотила, вовлекла в свое движение, вырвала из воздуха, погрузив в воду. Фин едва не захлебнулся, бешеный восторг на мгновение уступил место страху, который отступил так же быстро, как Фин отклонил от себя рулевой угол, чтобы позволить судну всплыть. И вновь — на себя, подчиняя океанские волны собственной воле, скользя прочь из центра бури.

Всё ближе становился порт, стены зданий всё четче вырисовывались на темном небе. Шторм остался за их спинами, но преследовал, стремился догнать, не отпускал, негодуя на наглецов, посмевших украсть у него лучшую волну.

Рин никак не могла отдышаться. Такого безрассудства и такой смелости они еще не встречала. На какое-то время ей показалось, что она погибла, что больше не вдохнет воздуха, не ощутит дуновения ветра, не увидит солнце, отражающееся в волнах, но тут же айрими встряхнул её, заставляя высвободить легкие для вдоха.

— Мы были на краю! Больше нет края!

— Ты безумен, айрими!

— Нет! Нет, Рин! Я — айрими! Я небесный скиталец. Небо и вода всегда будут связаны! Победив воду, я завоевал небо!

— Но зачем?!

— Чтобы проклятье ушло! Чтобы вспомнить!

— Но почему именно так?!

— Я не знаю… Но я помню…

Последние его слова захлебнулись в реве ветра. Ледяные порывы усиливались, стервенели, путаясь в стенах города-порта. Волны погружали причал в пучину. Люди — Фин никогда не видел так много людей на пристани — торопливо оттаскивали лодки в ангары, сновали туда-сюда, закрепляя тросы. Один из людей заметил Рин и поспешил к ним:

— Какая-то волна прорвала заграждение, придется переждать настоящий шторм, в полную силу. Вы вовремя успели вернуться. Вас не особо потрепало? — он помогал укрыть лодку, то и дело поглядывая на Фина.

— Нет, мы вовремя убрались оттуда, — Рин подтолкнула Фина. — Нам пора, друг, спасибо за помощь, и пусть волны смилостивятся над вами.

Они уже поднимались по лестнице в город.

— Это штормоборцы. Отчаянные ребята. Давно им не представлялся случай побороться с настоящей бурей. Обычно наши волновые заграждения срабатывали…

Фин обернулся, глядя на маленькие фигурки людей, столпившихся у самого фронта. Ему хотелось улыбаться. Он восхищался каждым из них. Он восхищался каждой ступенью, что они преодолевали. Он восхищался бесстрашной девушкой, что не оставила его одного. Он восхищался небом и штормом. Он восхищался собственной работой, которую, как ничто на свете, хотел спасти.

— И что теперь?..

Ветер захлопнул за ними дверь. Исиантарин бросилась закрывать ставни.

— Теперь…

Фин остался в коридоре. Рин выглянула из комнаты. Айрими смотрел на стены, испещренные знаками. Взгляд его останавливался и скользил. Фин читал слова песни, понимал их — и улыбался.

Фин зачарованно раз за разом перечитывал строки, такие ясные, такие понятные сейчас. Имя оживало, имя восторженно пело, имя крушило небо и воду яростным штормом, хохот которого был слышен за стенами.

Вот она идет навстречу ему. Словно вытканная из органзы и бронзы, дыхания роз и смерча. Светлая кожа и темные глаза. Мало кто в Саоссе мог похвастать такими глазами. Светлые волосы сплетены в простую косу, но тонкая выделка платья, горделивая осанка — всё говорило о том, кто она. Дочь Главы дома Книг, одного из советников самого Владыки. Она даже не повернулась к Фину, она уничтожила его одним лишь движением ресниц. Нанна.

Он сразу понял, кому принадлежит его сияние, сейчас и навсегда. Еще до первых слов, еще до прикосновений, еще до того, как она узнала, кто перед ней, и склонила голову. Он погиб мгновенно, резко, неожиданно, недоумевая и даже не пытаясь пересилить влечение.

Шторм бушевал в его душе несколько месяцев, а потом она сама пришла к нему. Фин не звал, не настаивал, не искал встречи, он только лишь дышал пониманием того, что она есть в мире. И вот она оказалась рядом.

Кто и зачем рассказал отцу о происходящем? Мог ли он сам углядеть тщательно скрываемое в душе сына? Почему он появился именно тогда, когда сердце было на вершине счастья? Какую цель он преследовал, разрывая связь, которая еще даже не оформилась, связь, о которой никто не знал? У Фина не было ответов, да он и не искал их, стремясь лишь освободиться, забыть, жить…

Нанна. Она всегда говорила так тихо. Иногда касалась пальцами губ, и он завидовал им. Нанна.

Слезы смывали буквы в черные смоляные потеки, они вспыхивали вновь и вновь каждый раз, как он произносил её имя. Скоро вся его душа пылала болью, но не осыпающей всё вокруг пеплом, а возрождающей, очищающей, сметающей всё наносное, неважное, пустое, коркой покрывающее сердце.