Игорь Маранин - Хорошо или ничего [СИ]

— Я ж тебя убил, — растерянно произнёс дачник.

— Мяв! — окрысился кот.

Он тоже узнал Даниила.

В следующий момент мёртвый кот взметнулся в воздух так стремительно, как никогда не делал этого при жизни. Даниил столь же стремительно отвернулся, пытаясь спастись бегством, но Мурзавчик повис на его плече, вонзаясь когтями в плоть и с наслаждением слыша, как враг визжит от страха и боли. Они влетели в гостиную, упали, покатились по полу и опрокинули на себя сверкающую огнями ёлку. Загребая вокруг руками, Даниил нащупал мешок, отшвырнул его, пытаясь встать и отцепить кота — и из мешка вывалились колбасные огрызки, селёдочные скелеты, банановая кожура и пустые консервные банки. Прислонившись к стене, Снегурочка оскалилась в улыбке, от которой в ухажёрах мгновенно застыла кровь. Поражённые племянники замерли посреди залы, открывая и закрывая рты, словно выброшенные на берег рыбы.

Софья Антоновна, заподозрив подвох, быстрым шагом направилась в спальню и обнаружила там Деда Мороза, роющегося в бумагах её покойного мужа. За одно короткое мгновение с хозяйкой квартиры произошла разительная перемена.

— Во-о-он! — истошно заорала она. — Немедленно во-о-он! Хочешь на Гришу компромат найти?! Ни хрена ты не отыщешь, журналюга проклятый! На х… пошёл!

Дед Мороз выпрямился и с изумлением уставился на жену. Они прожили двадцать лет, и он ни разу не слышал от неё ругательства сильнее, чем «чёрт побери». После которого Софья Антоновна заливалась краской и добавляла: «извините, вырвалось». Если бы мёртвые плакали, Степаныч непременно бы прослезился. Но слёз у него не было, поэтому он просто вышел вон, прихватив по дороге кота и Снегурочку.

Всю дорогу до кладбища Степаныч молчал, поражённый поведением жены. Некстати вспомнился депутат, отобравший у него могилу. «Хрен тебе, Серёга, — мрачно подумал бывший фотограф. — Чтобы моя Соня ходила на могилу какой-то прошмандовки? Да я тебя собственноручно удавлю в бронебойном гробу!»

Молчала и Вера. Она вспоминала мужчину на улице, приглашавшего к себе на праздник, и племянников Софьи Антоновны. Вспоминала и чувствовала тепло внутри собственно тела. Это было восхитительно — чувствовать тепло, когда ты давно умер.

Только Мурзавчик не желал молчать. Он вышагивал по заснеженному тротуару и громко мяукал, сообщая миру, что теперь видел всё. И когда большой человеческий Бог призовёт его на суд, коту будет что рассказать о голодной бездомной жизни и шкафах, полных еды.