Shin-san - Уровни Глубины [AT]

– Ясно. Не быть мне аристократом голубых кровей – так и останусь для приличных Глубинных плебеем… – сказал я с усмешкой, и задал второй вопрос:

– А как насчет того, с какой легкостью ты проткнула мне кожу этой штукой? Ведь и Девы Флота, и Глубинные могут артиллерийские снаряды чуть ли не лицами отбивать. А тут какая-то иголка…

– Дело тут не в иголках, а вот в этом, – и Мэгги, прищурившись, растопырила ладошку. – Я – аватара ремонтного корабля и это, говоря попросту, моя классовая фишка.

– В смысле? Значит, ты можешь даже линкор вскрыть по-быстрому, если подойдешь вплотную и с ножиком?

– Ну, не совсем так, но близко, – подняла уголки губ очкастая девица. – Вопрос только в том, кто ж меня подпустит? Да и в море я не сильно быстра и крута. Еще вопросы есть?

– Пока нет.

– Ну, тогда все! Теперь можешь выдвигаться, – выпрямилась канмусу, отойдя на пару шагов и критически обозревая меня, как собственноручно созданный шедевр. – Хотя, нет! Надень еще вот это, М-диапазон для связи тебе же недоступен.

И на правое ухо мне было нацеплено уже виденное у Сэнди и прочих Дев Флота устройство, похожее на блютус-гарнитуру.

– Теперь пошел! – махнула Мэг рукой, усевшись по-турецки за своими развернутыми из «чемоданов» мониторами, а я уже более-менее уверенно скользнул на воду и, ускоряясь, начал отдаляться от берега.

Стоило мне только отдалиться от берега, как я замер, машинально закрутив головой по сторонам – сенсорная сфера, позволяющая чувствовать своих и чужих в радиусе чуть более километра, на воде плавно развернулась незримыми лепестками, став как бы не вчетверо больше.

Земля и канмусу на острове воспринимались по-прежнему, но слегка смазанно и нечетко, а вот обитатели моря… Окрестные воды были просто полны жизни. Неподалеку грелись на солнце всплывшие большие морские черепахи, пара косяков какой-то рыбы, идя против течения, огибала Тиниан с севера, а дальше и глубже по дну маршировала целая рота лангустов. Еще несколько крупных рифовых акул лениво плыли прочь в сторону Сайпана, а уж всякую кишащую в воде мелкую живность можно было и не учитывать.

Стоя на покачивающих меня легких волнах, я ощущал уже привычную группу своих Глубинных, чуть встрепенувшихся, почувствовавших направленный на них вектор внимания. Но тут были не только они.

В трех милях к югу – а стороны света я сейчас воспринимал четко, как стоя в центре компаса, – у самой поверхности, дрейфовали два глубинных эсминца, а дальше, на юго-востоке: еще четверо – трое Ха-класса и что-то похожее на легкий крейсер. Все они, наверняка привлеченные сюда всплеском моей инициации, тем не менее, не рисковали приближаться, чего-то выжидая.

Но больше всего меня заинтересовала стая из пяти-шести низших особей Глубинных, которая зависла у дна в месте предполагаемой гибели «Ямала». Сам корабль никак не отражался, возможно, его и правда уже растащили и съели, но по тому пеленгу определенно что-то было. Оно, ранее воспринимаемое моим новым мироощущением, как просто четкое наличие чего-то родственного, теперь высвечивалось в моей голове как маленький, мерно вспыхивающий синий огонек. Подобно маяку или аварийному буйку.

И это очень и очень интриговало.

Но прежде чем плыть на разведку, стоило освоить хотя бы азы передвижения, чем я, собственно, и занялся.

Как выяснилось, наследие Глубинной Химе, передавшей мне такой вот своеобразный прощальный подарок, вовсе не гарантировало, что я тут же бодро помчусь по волнам, как канмусу или природный Глубинный. Осваивать все пришлось методом проб и ошибок, но особенности моего нынешнего состояния и спокойная вода залива легко позволяли не обращать на эти ошибки внимания.

Способ передвижения по морской поверхности оказался не то чтобы сильно сложен; просто он, в общих чертах напоминая езду на коньках или лыжах по снегу, одновременно имел и несколько важных нюансов.

Первое – скорость и направление вектора движения в первую очередь определялись положением корпуса. Чуть подался вперед – дал малый ход, как бы скользя с пологой горки, сильнее – средний, и так далее. Хочешь еще добавить разгона – работай всем телом, как конькобежец. А при выходе на нуж­ную ско­рость для ее под­держи­вания было достаточно легкого наклона вперед и экономных толчков ног.

С поворотами тоже все было понятно: наклонился влево-вправо – входишь в циркуляцию, чем круче наклон – тем сильнее. Подруливать можно было движением ступней.

А вот потом, после того, как я довольно-таки быстро освоил разгон, меня радостно приняла в распростертые объятья Ее Величество Инерция, снова «включив» привычную земную физику движения.

Остановиться, встав на воде столбом, было невозможно – даже упираясь обеими ногами и поднимая брызги выше головы, я все равно пролетал с пару десятков метров до того, как замирал на месте. Попытка предпринять быструю остановку «по-лыжному» – отклониться назад, резко повернув ступни и поставив их, как лыжи, на ребро, – не раз и не два заканчивались для меня полетом «блинчиком». Ноги попросту срывались, проскальзывали вперед, и я кубарем катился по воде, остававшись потом лежать, покачиваясь на волнах, лишь слегка погрузившись в море.

Глубинные все это время послушно сидели метрах в ста компактной группой, то ли переваривая плотный обед, то ли просто наблюдая за причудами своего вожака, выписывающего по воде различные кренделя и зигзаги.

А затем мне стало интересно, смогу ли я погрузиться, и как долго там продержаться. Оказалось, «нырнуть» тоже довольно несложно – стоило только четко представить, как ты уходишь в сине-зеленую волнующуюся гладь, как незримая упругая пленка, держащая меня на поверхности, исчезла, и я «солдатиком», почти без всплеска, вошел в соленую воду.

Вопрос с дыханием вообще не возник – легкие послушно остановили сокращение, как обычно бывает при нырянии, но знакомого жжения и желания вздохнуть так и не наступило. Вместо этого по всей поверхности кожи скользнула волна жара, затем холода, а потом под наклейками, которыми закрепила свои провода «Вестал», кожа неприятно зачесалась. И у меня тут же возникли подозрения, чем именно я теперь дышу. Или, вернее, могу усваивать кислород под водой.

«Ох, развинтит меня Мэг на запчасти, к гадалке не ходи…»

Двумя гребками я ушел вниз и, развернувшись лицом вверх, медленно заскользил в метре от светлого песчаного дна, глядя на солнечные лучи, пробивающие воду, как сияющие веера.

Восприятие почти не поменялось. Здесь, возле берега, на глубине не более двадцати метров, хотя море было достаточно чистым и прозрачным, зрение играло вторичную роль. А вот «глубинный радар», такое впечатление, еще больше увеличил дальность и четкость, правда, одновременно почти перестав воспринимать объекты на берегу.