Shin-san - Уровни Глубины [AT]

Не пустовал только крайний левый цилиндр, выделяющийся в слабо освещенном помещении бледной зеленью из-за наполняющей его жидкости. Внутри него, в маске на пол-лица, поддерживаемая широкими ремнями на плечах и опутанная проводами и трубками, парила достаточно высокая обнаженная девушка с длинными черными волосами.

– Это Амагири Аясэ, канмусу линкора «Фусо». Помощник заместителя командира этой базы, – произнесла Мэг, и отвлеклась на расположенные сбоку мониторы, на одном из которых отображались биоритмы пациента – довольно беспорядочные даже на мой дилетантский взгляд, – а на другом, судя по латинским названиям, длинный список вводимых препаратов.

Ввиду серьезности ситуации, никаких эротических мыслей при виде этой голой Аясэ у меня даже не ворохнулось. Хотя я и отметил, что сложена девушка очень неплохо, – тем более для японки, из которых мало кто может похвастать природным ростом и рельефной фигурой. Но вот что я заметил и внимательно рассмотрел, так это неоднородный цвет ее кожи: кое-где здоровый телесный цвет плавно переходил в уже знакомую ровную бледность. И это не было похоже на последствия регенерации.

– То, что у нее с кожей – это и есть симптом?

– Да. Но самое паршивое – анализ крови, критически важный показатель, – глухо ответила «Вестал». – Смотри, я взяла его час назад.

И Мэг протянула мне короткую пробирку наполовину заполненную чем-то… фиолетовым.

– И это – ее кровь?

– Помнишь, я говорила тебе про то, что у Глубинных кровь всех оттенков синего из-за того, что в крови у них вместо железа – медь?

– Помню.

– И если в красной «железной» крови баланс начинает смещаться в сторону синей «медной», то цвет…

– Все, я понял, – поднял я руки. – То есть, кровь у нее… омедняется?

– И быстро. Изменятся кожные покровы, глаза… Если бы она «погрузилась» в океане, то возможно даже образовался бы частичный хитиновый покров, но тут… Не знаю… Ей осталось часа три-четыре, не больше. А потом Аясэ не станет. Нет, то, что появится вместо нее, ты, Рэм, скорее всего приручишь и даже возьмешь к себе в стаю… Но…

Тут Мэгги бледно, самым краем губ, невесело улыбнулась.

– Но это уже будет не та Амагири-семпай, которую давно знают все – все! – эти девчонки из 91-й эскортной. С которой дружила Сэнди. И как это повлияет на них, я не поручусь… Так что, если ты можешь что-то сделать… Хоть что-то…

И «Вестал» поглядела на меня так, что я сразу понял, как она выглядела, посмотрев ту чертову японскую видеохронику – об экспериментах по «погружению».

– Попробуем… Попробуем, морской дьявол вас тут всех побери!.. – и я с силой провел ладонями по своим волосам, пытаясь как-то упорядочить мечущиеся в поисках выхода мысли.

А затем подошел к светящейся капсуле и, опершись на нее руками, попытался прислушаться без развертки ауры – черт знает, как она подействует и на «Фусо», и на всю эту аппаратуру, – что происходит с плавающей в лечебном растворе девушкой…

И по нервам сразу же будто плеснуло кипятком.

– М-м-ать!!!.. – выругался я, на пару секунд забыв про всякую концентрацию. – Да как же ей больно! Странно, что она еще такая спокойная!..

– Стандартная подача мышечных релаксантов, – ответила Мэг. – Рефлекторно дернувшая рукой канмусу пробьет саркофаг, как бумажный. Ну и еще анальгетик…

– Ничерта не помогает этот ваш анальгетик…

И тут я вспомнил, что происходило после того, как меня взрывной волной выкинуло с тонущего «Ямала». Тогда, когда Чи, Нэ и эсминцы тащили меня к берегу, я был в полубреду, – но вовсе не забыл весь букет тех болезненных ощущений. Как и то, что именно от них помогало…

– Вода, Мэгги!!!

– Что?.. Вода?!

– Морская вода! Я хорошо помню, что, когда меня крючило сразу после контакта с взрослой версией Кью, то вода очень заметно сглаживала ощущения того, будто я попал в мясорубку. А уж когда вы меня всей толпой в прибое откачивали, так вообще прямо в голове звенело – нельзя из моря выходить, категорически! Так что для начала вытаскиваем ее из этого саркофага – и к океану!..

– А ты уверен, что поможет? – пронзительно уставились на меня расширенные и потемневшие глаза «Вестал».

– Нет, – отрицательно мотнул я головой. – Но зато уверен, что хуже уж точно не будет!

– А обязательно – наверх? Внутренние доки ведь ближе…

– Вода там морская? Значит, годится. Вытаскивай!

Метнувшаяся Мэг быстро набрала на сенсорной панели управления капсулой несколько команд, дважды подтвердила – и в дне металлического основания стеклянного бокса открылись отверстия, откуда сквозь зеленоватый раствор, обтекая висящую в нем «Фусо», рванули струи пузырей, а уровень жидкости быстро пошел вниз.

Пока шел сброс реагента, «Вестал», скинув с плеча сумку и поспешно потроша шкафы, торопливо, но систематизированно укладывала на стол-каталку какую-то аппаратуру, упаковки препаратов, разнообразные капельницы и инъекторы.

Наконец, с легким шипением лицевая часть опустевшего саркофага отошла в сторону, распространяя волну острых медицинских запахов и давая доступ к повисшему на мягких поддерживающих ремнях обнаженному, блестящему телу, облепленному датчиками, катетерами, разнокалиберными трубками и длинными, мокрыми волосами.

Тиллерсон шагнула вперед, быстро сняла с лица девушки дыхательную маску, отсоединила и вывела все мешающее, – и уступила место мне. Я подхватил «Фусо» на руки, а Мэг отщелкнула ремни.

– Побежали! – коротко дернула подбородком канмусу. – Где доки, ты уже знаешь, а я тележку покачу!

Быстро добравшись до подземного грота, я, скинув только обувь, зашел по широкому, пологому пандусу по колено в воду, нагнулся и опустил туда Амагири Аясэ. А потом сел рядом и сам, удерживая ее голову над водой. И осторожно развернул ауру.

Окружающий мир мигнул, и уже знакомо сменил спектр восприятия, а «Вестал» от неожиданности что-то со звоном уронила: но меня это волновало мало – я сосредоточился на той, которую буквально и во многих смыслах держал в руках. Так же, как не так давно держали меня самого.

И первое, что я отметил, было то, что морская вода действительно сразу же начала помогать. Хаотичное, мелкое «мерцание» светлой ауры канмусу, похожее на болезненную сердечную фибрилляцию, постепенно сменилось относительно ровными и ритмичными «волнами». Но вот только с каждой новой волной того оранжево-желтого оттенка, характерного для канмусу, становилось все меньше – его вытеснял знакомый синеватый цвет детей Глубины… И я с этим уже ничего не мог поделать.

…Но вот что происходило с тем, что можно было назвать ядром личности, или душой «Фусо»… Оно действительно было на грани распада, подобно сложной, объемной конструкции из мелких кубиков, стоящей на периодически вздрагивающем столе. На первый взгляд ничего не происходит, но если присмотреться, то зазоры между элементами с каждым толчком становятся все шире и шире, и уже совсем скоро вся конструкция осыплется хаотической горкой деталек.