Shin-san - Уровни Глубины [AT]

А потом – страх ушел, словно в нем уже не было ни смысла, ни толка… И, да, – беря Химе за руку, я искренне хотел, чтобы эти жуткие твари в воде приняли меня за своего. Чтобы это помогло мне выжить… Хех… Раз уж ты тут сказала про драконов и охотников на них, то тоже могу процитировать другую поговорку: «Бойтесь своих желаний – они могут и сбыться». Правда, я уже не боюсь и не жалею о случившемся…

– Да? – теперь в тоне Аясэ сомнений было, хоть отбавляй. – Не скажу, что я верю в твою историю вот прямо на сто процентов, но… Факты – вещь упрямая. Сэн и «Вестал» тоже врать смысла нет, да и после того, что с вашей помощью произошло со мной, я морально готова поверить еще и не в такое…

Но, если все же поверить… Ты угодил сюда из другого, куда более спокойного мира. Лишился всего: родни, друзей, близких, места в обществе и желаемого будущего… Здесь ты – чужак, а теперь – так и вообще чужак в квадрате. И ты сейчас говоришь, что ни о чем не жалеешь?

– Понимаешь, мне просто было как-то… не до этого. Наверное, где-то в душе я даже был рад, что с момента моего попадания сюда – и к вам в мир, и на Тиниан, – события понеслись таким галопом, что мне попросту некогда было задаваться этими вопросами. Но, если все же сесть и заняться самокопанием, то…

И я, взлохматив свои волосы пятерней, почесал затылок.

– Возможно, я не самый чуткий на свете человек, но какой смысл переживать и убиваться о том, чего уже не изменить? А Мэг довела до меня эту мысль предельно ясно и прямолинейно – снова стать обычным человеком мне уже не светит. Никак и никогда. А если так, то даже шанс вернуться обратно, в свой мир, найдя еще одно подходящее «бродячее северное сияние» – причем, ведущее именно ко мне домой, а не куда-нибудь в мир Юрского периода или в еще чью-то воплощенную фантазию – практически равен нулю. И затея теряет малейший смысл. Но даже если мне вдруг и дико повезет, то кем я теперь буду там, у себя? Диковинной зверушкой, да и то – в единственном экземпляре. И будет светить мне или вечное одиночество в море, или – добро пожаловать в лабораторию. Единственных, кого реально жалко, так это родителей, для которых я так и останусь без вести пропавшим. Так что лучше я здесь, у вас побарахтаюсь… Тем более, что и компания подбирается вполне себе нескучная, – и тут я улыбнулся. – Да и перспективы выстраиваются тоже, не сказать, чтоб совсем плохие…

– Но к людям ты возвращаться явно не планируешь… – сказала Амагири, оценивая меня взглядом, причем больше как утверждение, чем вопрос.

– Смотря, что ты под этим подразумеваешь. Если приплыть к берегу, еще издалека подняв вверх лапки и попискивая «Не стреляйте, я хороший, я сдаюся!» – то нет. А другой вариант, боюсь, может не устроить уже людей.

– Это почему?

– Аясэ-сан, ну ты же взрослая девушка… Вроде даже целый помощник заместителя командира базы. Ты что, не понимаешь, какие первые и вполне естественные желания возникнут у верхушки вашего Объединенного Флота, высшего командования, политиков и ученых, если я к ним попаду?

Я – единственный живой гибрид человека и Глубинных, мужского пола, да еще и ранга Химе. Способный использовать вооружение, как у канмусу, собирать вокруг себя полноценную стаю Глубинных, командовать ими – и так далее…

Тут я коротко рассмеялся.

– Да только первого пункта в этом списке хватит для того, чтобы я, попав к людям, видел потом морскую воду только в испытательном бассейне какого-нибудь засекреченного исследовательского центра! А в открытый океан меня если и будут иногда выпускать, то только убедившись в полной моей лояльности и подконтрольности. С обязательным эскортом, и каким-нибудь взрывающимся ошейником на шее. Вот и скажи – а оно мне надо?

– По-моему, Рэм-сан, ты слегка сгущаешь краски… – скептически произнесла «Фусо».

– А вот мне почему-то кажется, что я их еще разбавляю, – хмыкнув, в тон ей ответил я. – Потому что люди, дошедшие до вершин реальной власти, к сожалению, почти всегда забывают, что это такое: быть людьми. Они начинают мыслить категориями геополитики, государственными масштабами и национальными интересами. И для них, с точки зрения этих понятий, пообещать, что угодно, а потом распотрошить на лабораторном столе одного глупого уникума, что сам же отдался им в руки, ради того, чтобы получить хотя бы шанс создавать таких же – но десятками, – это вообще не цена.

Ты же канмусу, и должна осознавать, что страна, получившая способ если не контролировать всю Глубину, но хотя бы иметь своих, прирученных или даже разумных Глубинных, сразу станет почти полновластной хозяйкой всего Мирового Океана. Всего!

И ради такого жирного приза пойдут в ход любые средства; а о таких понятиях, как «гуманизм», «справедливость», «верность данным обещаниям» и чьи-то там «права на жизнь и свободу» – эти господа даже и не вспомнят. И знаешь что? Я даже где-то понимаю такой подход, все же сам три года учился на «слугу государева». Ну что там стоит жизнь одного-единственного человека – который к тому же, по сути, уже и не человек вовсе, – по сравнению с перспективой мирового лидерства своей страны?

Но то, что я это понимаю, не означает, что я это принимаю. Особенно касаемо себя самого. Не готов я как-то к подобному самопожертвованию.

Амагири нахмурилась и отвела взгляд, замолчав на несколько минут, но потом, пусть и с сомнением, ответила:

– Возможно, ты и прав. Но все же… Если ради всего человечества…

– Нет, – резко оборвал я японку. – Добровольно ложиться под нож, или позволять вживлять электроды себе в голову «ради всеобщего блага» я не собираюсь. Я, извините меня, не японец, и «Тэнно хейко банзай!» ничего не трогает в моей душе. Мэг мне рассказала, как вашим канмусу-эсминцам промывали мозги ради добровольного согласия на изуверские эксперименты в стиле нацистских врачей. Со мной такой подход не прокатит – я такому «уговаривателю», скорее, сам голову оторву. И кину своим эсминцам поиграться.

Теперь и я ненадолго замолчал.

«Ради всего человечества… Ну-ну… Человечеству от такого самопожертвования, боюсь, не достанется почти ничего, а вот кучка высокопоставленных чинуш наверняка постарается получить максимальные дивиденды… Так что – «фигвам – народная индейская изба», вам, дорогие мои… Я уж как-нибудь сам. Ну и человечество тоже постараюсь не забыть…»

Давая раздражению улечься, я какое-то время просто смотрел на спокойное море, почти прозрачное на мелководье и набирающее насыщенный сине-зеленый цвет с нарастанием глубины, а потом вернулся к изложению своей точки зрения:

– Как ты уже говорила, в этом мире я – чужак. Технически, я тут вообще никому и ничего не должен – даже лист с подписанной мной воинской присягой остался там, в другой России другого мира. Если у меня и образовался здесь какой-то долг, так только перед этими вот девчонками, что вытащили и выходили меня. И вот ради них я готов на очень многое; но что-то мне подсказывает, что они вряд ли будут уговаривать меня сдаться и стать подопытной морской свинкой. Скорее, наоборот…