Ольга Моисеева - Аватары Тьмы! [СИ]

— Чтобы вы объяснили мне, что это значит! — она ткнула пальцем в изображение, показывая на нож.

Дядя вздохнул и сел напротив Веры, так и оставив дверцу буфета распахнутой.

— Слушай, малыш…

— Я не малыш!

— Для нас ты всегда малыш, и в этом нет ничего обидного… — натолкнувшись на её взгляд, он на секунду умолк, потом произнёс уже совсем другим, сухим и деловым тоном: — Мы не говорили тебе, потому что не хотели травмировать.

— Не говорили что?

Щёлкнул, отключаясь, чайник.

Дядя встал, закрыл буфет, затем не спеша и с сосредоточенным лицом, словно исполнял какой-то важный ритуал, положил в чашки по пакетику и аккуратно налил кипятка. Его гостья мрачно поглядела на световую тень родственника: она слегка потемнела, по поверхности пробежала красноватая рябь.

«Если он сейчас не заговорит, я устрою плотный контакт и попробую сама всё выяснить». Уверенности, что сможет правильно удержать контроль, не было: вдруг она снова поддастся какому-нибудь дурацкому порыву или вообще считает совсем не ту инфу, что нужна, случайно залезет в глубоко сокровенное… — почти как подглядит за голым человеком, но Вера чувствовала, что не отступится. Она должна… просто должна знать, и всё!

— Ладно, — точно почувствовав её настроение, сказал дядя Миша и, поставив на стол чайник, сел напротив двоюродной племянницы. — В конце концов, ты уже взрослая, и раз тебе так приспичило… — Вера смотрела на него во все глаза. — В общем, это было самоубийство.

— Что-о-о?!

— Самоубийство, — медленно повторил он. — Твой дед сам себе вонзил в горло нож.

— Нет, — замотав головой, племянница отодвинулась от стола, словно хотела вот так дистанцироваться от произнесённых дядей слов. — Нет!

— В это трудно поверить, я понимаю, — он отхлебнул чая и взвыл: — А чёрт, горячий!.. обжёгся… в общем, Павел Иннокентьевич сам это сделал. Прямо на дороге! За секунды до того, как его сбила машина.

— Да вы что?! — взорвалась Вера. — Какие секунды? Что вы говорите? Дедушка Паша?! Что за бред?! Вы специально?.. зачем? Зачем вы мне врёте?!

— Эй-эй, прикуси-ка язычок! — нахмурился дядя Миша. — Ты с кем разговариваешь?

Щёки обдало жаром, племянница потупилась, уставившись в свою чашку.

— Вот то-то, — голос его сразу смягчился, двоюродный дядя вообще был отходчивым и добрым человеком. — А то, ишь ты, — «врёте»! Совсем уже… Зачем мне тебе врать-то, дурочка? Это ведь ты сама пришла ко мне правду узнать — ну так слушай!

— Но ведь этого просто не может быть!

— Есть свидетели, которые видели, что он был на дороге один. Да и экспертиза доказала, что он сам это сделал. Собственноручно. Я тогда общался со следователем по этому делу, Васильков Иван Игнатьевич… сейчас! — дядя Миша вдруг вскочил и, выбежав из кухни в прихожую, принялся рыться там в одном из ящиков встроенного шкафа, приговаривая: — Где-то тут должна быть… а, вот! Можешь сама у него спросить… — Он вернулся в кухню с визиткой в руках. — Угол проникновения, отпечатки, следы крови на теле… — заметив, как опустились плечи племянницы, и вся она разом поникла, он тяжело вздохнул: — Эх! Ну, вот поэтому мы тебе и не говорили!

— Я не понимаю, — сдавленно проговорила Вера, глотая слёзы. — Не понимаю…

— Да я тоже! — дядя положил карточку на стол и сел на своё место. — Я тоже долго сомневался, что это правда! Воткнуть нож себе в горло прямо на дороге — зачем? бессмыслица какая-то! Если хотел убить себя, почему не сделал это в спокойном месте?.. — он покачал головой. — …Короче, я тщательно проверял, изучал вопрос — уж поверь! Привлекал даже сторонних специалистов… и… в общем, его суицид — это факт! А с фактами не поспоришь.

— Но почему?.. что-то же должно было?.. из-за чего он это сделал?

— Я не знаю, — дядя тяжело вздохнул. — Клавдия Викторовна уверяла, что тоже не знает, но… — он умолк.

— Что? — насторожилась Вера.

— Да мне, понимаешь, всегда казалось… — он вдруг посмотрел на двоюродную племянницу совсем другим, чем обычно, взглядом: не как на ребёнка, а как на полностью самостоятельного, взрослого, равного себе человека, отчего та невольно выпрямилась, даже слёзы сразу высохли. — Да нет, не казалось, я прямо-таки видел это… в общем, Клавдия явно что-то скрывала! И вела себя странно — хотя это, конечно, могло быть признаком надвигавшейся душевной болезни… но всё равно! Она ведь его жена! Самый близкий на свете человек. Трудно поверить, что Клавдия даже предположить не пыталась, в чём причина, ведь правда?

— Хотите сказать, бабушка знала, почему деда Паша это сделал, но никому не сказала?

Дядя пожал плечами и стал задумчиво прихлёбывать остывший уже чай.

— Тут вот ещё телефон какой-то на обратной стороне записан, — Вера перевернула снимок. — Не знаете чей?

Он наклонился, изучая номер. Потом взял свой мобильник, долго листал контакты, но ничего не нашёл.

— Нет, Верочка, не знаю. — Дядя вздохнул и снова принялся за чай. — Увы.

Племянница тоже взяла чашку, но пить так и не стала, только задумчиво покрутила её на блюдце и отставила.

— Пойду я, дядь Миш, ладно? — Она встала, забрав со стола фото и визитку следователя Василькова.

— Иди, — кивнул родственник. — Если что, я на связи… Звони в любое время.

— Спасибо.

Замотанный работой Васильков Иван Игнатьевич желанием встретиться с Верой отнюдь не горел, сразу же потребовал сказать, что ей надо, и, выслушав, заявил:

— Девушка, у меня миллион дел, но Острожского вашего я помню, он действительно покончил с собой.

— Точно? — упавшим голосом спросила Вера — не то чтобы она не поверила дяде, но когда об этом вот так, сухо и прямо, объявил прямо по телефону какой-то незнакомый мужик, стало не по себе.

— Да-да, точно. Дело закрыто, чего вы ещё хотите?

Проблема была в том, что Вера и сама не знала, чего — конкретно — она хочет, просто чувствовала, что должна использовать любую, пусть даже, на первый взгляд, непонятно зачем подвернувшуюся возможность.

— Можно мне подъехать, куда скажете, и поговорить с вами, я не отниму у вас много времени!

— Но зачем? У вас что, появились новые факты, какая-то информация?

— Пожалуйста, — голос Веры дрогнул. — У меня все умерли!.. уже не спросить… а мне очень надо!.. уточнить кое-что, это недолго…

— Да вы что там, ревёте что ли? — возмущённо вскричал Васильков. — А ну, прекратите немедленно! Слышите?.. Хорошо, ладно, если уж вам так надо, подъезжайте сюда, в отделение, через час сможете?

— Да, спасибо!

Иван Игнатьевич объяснил, куда подойти и повесил трубку. А Вера, тоже нажав отбой, поставила старенький городской радиотелефон на базу. Это была одна из первых моделей с примитивным дисплеем, который к счастью, в отличие от смартфона, ксеноновой фарой не светился и, надев обычные солнцезащитные очки, можно было спокойно им пользоваться.