Анна Костюкевич - Идеальная ловушка

Водитель вдавил педаль газа и лихо, одну за другой, обгонял попутки, направляя джип вверх по извилистой дороге.

Местность за окном менялась. Горы становились выше и круче. Сначала они расступались, открывая приветливые зеленеющие долины, потом смыкались, и тогда скалистые выступы угрожающе нависали почти над головой, как будто путники оказались в опасной ловушке.

Примерно через час водитель свернул в лес, на грунтовку, идущую еще круче в гору. Джип миновал густую чащу, проскочил сквозь узкую щель между скалами и вынырнул на открытую местность. Здесь, среди гор, напирающих со всех сторон, нашло приют небольшое селение.

Пашка сунулся было в свой мобильник, чтобы уточнить местоположение, но связь пропала.

Джип медленно пересек деревню. По обе стороны дороги были разбросаны простенькие деревянные домишки, сколоченные как будто наспех. Опираясь на клюки, у нескольких жилищ стояли старики, древние, как динозавры. Они чуть поворачивали головы, провожали машину равнодушными взглядами из-под полуопущенных век и снова замирали.

Попутчица-великанша что-то объясняла водителю. Джип свернул с дороги и остановился перед низеньким домом, рядом с которым рос могучий кедр. Обе женщины вышли и поспешили в дом. Водитель унес следом их дорожные сумки.

Пашка вышел из машины и огляделся. Ни антенн на домах, ни столбов с электрическими проводами — никаких признаков современной жизни.

Вскоре водитель промелькнул перед глазами и опять куда-то исчез. Вернулся он с охапкой узловатых веток, свалил их на землю напротив дома и, монотонно напевая себе под нос, начал выкладывать правильную, насколько это было возможно из такого стройматериала, пирамидку.

Дверь в дом распахнулась, и у Пашки вырвался возглас удивления: на крыльце стояла женщина в необычном одеянии. На ней был длинный холщовый халат, украшенный разноцветными ленточками, колокольчиками и еще какими-то побрякушками, и шапочка, расшитая бисером. Приглядевшись, Пашка узнал свою молодую попутчицу. Ленточки были нашиты по всему халату вразброс, а по низу рукавов шли ровненько в ряд. Наверное, когда алтайка поднимала руки, они превращались в крылья сказочной птицы. Новый наряд был ей удивительно к лицу.

В руках девушка держала деревянную колотушку и небольшой бубен.

Она направилась к растущей стараниями водителя деревянной пирамидке. Колокольчики тихо позвякивали при каждом ее движении.

— Айлу — кара-кам, черная шаманка! — шепнул Пашке водитель. — Она будет говорить с Эрликом, главным духом нижнего мира. У нас это называется камланием.

Пашка издал глухой смешок. Он считал шаманов мошенниками и приготовился увидеть нехитрую инсценировку. Но когда из дома вышла великанша, смеяться ему расхотелось. Женщина преобразилась: отчаяние с ее лица исчезло, плечи расправились, взор был устремлен куда-то вдаль. Излучая внутренний свет, великанша торжественно вышагивала по тропинке к костру, словно ступала большими ногами не по земле, а по Млечному Пути. Пашка невольно залюбовался ею, похожей теперь на чересчур крупного и несуразного, но определенно положительного сказочного персонажа.

Шаманка Айлу уселась прямо на траву, поджав ноги. Великанша поставила перед ней чашку с какой-то мутной жидкостью и села неподалеку. Пашка и водитель устроились чуть поодаль.

Чиркнув спичкой, шаманка подожгла уложенный в аккуратную пирамидку хворост. Сначала над пирамидкой потянулся вверх дымок, а вскоре заиграло пламя. Девушка обмакнула березовую веточку в чашку с жидкостью и окропила костер.

— Это вино из молока — жертва духам и богам. Духи-покровители будут помогать Айлу. Ее дальний предок был известным шаманом. Он высекал из бубна полосы огня, выхаркивал железные вещи, иногда выпускал змей из носа… — тихо объяснял Пашке водитель.

Шаманка обвела зрителей взглядом, решительно выдвинула вперед нижнюю челюсть, став при этом немного похожей на Виктора Цоя, и ударила колотушкой в бубен. Потом еще. И еще. Звук получался негромкий, но гулкий, вязкий, настойчивый. Так стучатся в чужую дверь, когда просят о помощи.

Пашка невольно заразился настроем водителя и великанши. Он забыл про скепсис и с интересом наблюдал за магическим действием.

Мрачноватым глухим ударам бубна вторил металлический звон колокольчиков и побрякушек на халате шаманки. Сила и частота ударов нарастали. Сидя на земле, Айлу качалась из стороны в сторону — и вдруг издала долгий, протяжный крик. Звук, отразившись от скал, оброс многоголосым эхом и в конце концов устремился к звездам. Казалось, это духи, о которых рассказывал водитель, устроили перекличку.

Шаманка начала читать заклинания. Пашка тихо поинтересовался у водителя, что означают ее слова.

— Она просит Караша [1] Караш — один из духов — обитателей подземного мира, посредник между шаманами и темным богом Эрликом, проводник в царство мертвых. помочь ей. Говорит: «У тебя плеть — черная змея, узда — живые змеи. Ты ездишь на черном коне, спишь на постели из черных бобров. Будь моим посланником к Эрлику!»

Бой бубна теперь стал неровным, импульсивным, будто бы телом шаманки завладели, вселившись в него, духи. Она то ревела как медведь, то кричала как ночная птица. А иногда вдруг переходила на горловое пение. Низкий вибрирующий голос словно с трудом пробирался из самой глубины нутра шаманки, и рождались леденящие душу звуки. Вслушиваясь в них, Пашка внезапно испытал ужас, осознав свою ничтожность в бездне космоса.

Приближался момент экстаза, об этом говорил неистовый рокот бубна. И вот, в последний раз ударив колотушкой, шаманка затихла. Пустыми глазами она смотрела куда-то в сторону. Люди, наблюдавшие камлание, застыли.

Обряд, похоже, был окончен, но все сидели вокруг догорающего костра и не шевелились, словно ждали чего-то или боялись спугнуть волшебство.

Пашка не выдержал и встал. Тягостное ощущение космического одиночества гнало его из этой деревни туда, где кемпинги залиты электрическим светом, а туристы вечерами жарят шашлыки и никто не взывает к подземным духам. Он уже открыл рот, чтобы поторопить водителя, но тут раздался странный гул. Низкий, вибрирующий, нарастающий, он шел откуда-то снизу. Почва под ногами затряслась, будто совсем рядом проезжала танковая колонна, потом гул превратился в мощный, оглушительный грохот и, вырвавшись из-под земли, мгновенно накрыл всю деревню. У Пашки заложило уши.

Дом заскрипел. Кедр, уходящий верхушкой в небо, закачался. С дрожащих скал посыпались куски породы. Передвигаясь неуклюже, словно на ходулях, Пашка побежал к джипу. Он видел, как шаманка и великанша воздели руки к небесам — жест восторга и священного ужаса.