Павел Брыков - Томас

Катерина выпила рюмочку и тоже взяла жменьку семечек — закусить.

— Если такой умный, скажи, что там?

Томас возмутился.

— Дура ты, баба. Как вообще можно оперировать такими глобальными теологическими материями? Причем здесь ад?

— Да ты же первый начал! — домработница вытаращилась на Томаса. — Чего скачешь с темы на тему? То поп, то попадья! — Вдруг её лицо стало расплываться в улыбке: — А-а-а, ты специально. Разыгрываешь! Ах, шутник... В аду мест нет. Вот, сказанул! Ну, — толкнула в бок, — давай. Брешешь же? Га? Колись, не то капец тебе, — Катерина показала внушительных размеров кулак. — Только одного не пойму, а чо тебя повело? Откуда такая тема, может самого от безносой типает?

Томас потрепал Катю по плечу и нараспев прочитал:

«Стать бессмертным — напрасный, поверьте мне, труд,

Все, кто стар и кто молод, в могилу сойдут.

Не дано это царство земное навеки

Никому...»

— А знаешь что дальше?

— Нет, — ответила Катерина.

— «Да и мы не останемся тут», — завершил стих Тихоня.

— Кто сказал, Князь?

— Нет, Николай Стрижков. А стихи Омара Хайяма.

Томас налил себе квасу.

— Когда-то я был партийным...

— Брешешь!

— Был партийным, — повторил он с нажимом. — Что значит, ходил «в поле», в геологоразведческие партии. Там я любил производить впечатление на неопытных в амурных делах барышень. Стихи читал... Тогда мне хотелось, чтобы Хайям был шайтаном.

— А вдруг наоборот?

— Любимец женщин и вина? Хотя... Кто знает? В нашем мире все так запутано...

Тут проснулась Леся, просидевшая все это время с открытым ртом.

— Это вы вообще тут о чем говорите?

Томас с Катериной переглянулись.

— Да ни о чем — корпоративный юмор, — ответил Тихоня, пряча улыбку.

— Не обращай внимания, — поддакнула Катя.

В этот момент раздался жужжащий звук, словно в кармане халата Катерины проснулась семья шмелей. Домработница поднесла трубку к уху и тут же ответила:

— Да, Петровна, передаю.

Приняв мобильный телефон, Тихоня стал кивать, словно Антонина Петровна могла видеть его реакцию. Отключившись, он повернулся к Лесе:

— Ну, что подруга, гордись — хозяйка тобой довольна. Твой паренёк, Валик, нам почти всю отчетность по августу выправил. Бегает по городу, кричит: «Ау! Лесяяяааа! Лесяааа! Ау!». Злости в нем, обиды, как в слоне дерьма. Всех приятелей своего папеньки застроил, всю свою шпану. Ищет пожарная, ищет милиция девочку, спички и керосин. И чем ты его приворожила?

Леся попыталась улыбнуться.

— Хату спалила, а теперь он меня...

Томас пятерней растрепал ей волосы.

— Это, красавица, ещё будем поглядеть.

Повернувшись к домохозяйке спросил:

— Слушай, Катерина, разве мы бросаем наших друзей в беде? А не сходить ли мне к этому мальчику в гости?

Чуть позже Тихоня попросил Лесю позвонить Валентину назначить встречу. Она долго отпиралась, но, поняв, что вечно оттягивать разговор не получится, решилась. Взяла у Кати мобильный, набрала номер, в трубке сразу же раздался голос:

— Алло?

Томас услышал:

— Леськ, ты?

— Я.

Трубка некоторое время молчала. Когда пауза затянулась, Валик, наконец, спросил:

— Ты ничего не хочешь мне рассказать?

— А ты не хочешь спросить, жива ли я, здорова?

— А ты не хочешь сказать, где ты была эти дни? И что с моей квартирой стало?

— Не кричи на меня! — не выдержала Леся.

— Да я ещё и не начинал, детка, — дальше неразборчиво. — Так! Ноги в руки, и через полчаса в «Монако». Поняла? — крикнул Валя, и раздались гудки.

— Нет, ну ты посмотри на него! — Леся отбросила трубку. — Кричит, словно я ему что-то должна. Как будто это я сама!

Томас рассмеялся и захлопал в ладоши.

— Ну, что я говорил? Женщины в опасности — страшные создания. Только что дрожала как абиссинец в Магадане, а тут — бах! — и перед нами образчик Жанны Д’арк. Я вижу, вы уже морально готовы предстать пред очи вашего бойфренда, он же Валик-Валентин, он же коллега по работе, и заметьте — не просто сотрудник, а ру-ко-во-дитель, то есть начальство. Ай, ай, ай. Служебный роман в нашей стране приветствуется, про него даже комедии снимают. Но мы тут имеем дело со стопроцентной аморалкой, гендерными притеснениями на рабочем месте и — держите меня трое — сексуальными домогательствами! Неужели такое постыдное явление, характерное, как для стран третьего мира, так и для развитых держав мы спустим с рук? А? Что вы думаете по этому поводу, уважаемая Катерина, э-э-э, как там вас по батюшке?

— Не помню, — честно призналась домработница. — Сирота я.

— А, не важно! Важно то, что нам сейчас предстоит великая битва, героические свершения. Поэтому, чтобы не попасть впросак, уважаемые судари и сударыни, предлагаю сходить до ветру и в путь! Ну, как говорит Тоня, поцокотили!

Томас хлопнул по столу ладонями и побежал за дом.

Катя посмотрела на полные тарелки: гости чуть поклевали картошки — вот и весь завтрак. Сказала беззлобно: «Ну, поросята».

Через двадцать минут, когда к воротам подъехала вызванная машина, парочка уже стояла у калитки во всеоружии — Леся с шальными глазами и в каком-то заторможенном состоянии, улыбающийся Томас с рюкзачком на плече и Катерина, с довольным видом напевающая себе под нос «Прощание славянки». Минута в минуту, ровно через полчаса после телефонного разговора, такси подрулило к «Монако».

Томас, расплатившись с водителем, окинул взглядом стоящего неподалеку черного «мерина» — не последней марки, но хорош! Как только Тихоня вошел в зал, сразу направился к столу, где несколько дней назад он ел окрошку. Леся послушно семенила чуть позади.

— Ну как чувствовал! — прошептал Томас, увидев за «их» столиком грузного молодого человека, внешностью и фигурой чем-то похожего на Рому Хлебореза, словно их в одном инкубаторе лепили. Только у Вали русые волосы были длиннее и торчали ёжиком. Рядом с ним сидела симпатичная брунэточка в юных годах.

«Отличный вкус!», — подумал Тихоня. Он не стал лишать себя удовольствия первым начать беседу.

— Добрый день, дамы, — галантно поклонился «пионерке», — и господа! — Тут обошлось без поклонов.

Валя промолчал.

— Давайте знакомиться, — Томас, не замечая замешательства «бывшего», продолжил: — Как вас звать — величать, прелестное создание?

— Даша, — ответила брунэточка, улыбнувшись.

— Валентин, — выплюнул русый. Глазки его засуетились, начали бегать, словно он искал поддержки среди немногочисленных в этот предобеденный час посетителей кафе или боялся, что Леся ещё кого-нибудь с собой привела.

— Очень приятно, — продолжал Томас, усаживаясь за стол. — Мою спутницу вы хорошо знаете. Особенно, вы, Валентин. Ну, а у меня имя простое — Эммануил.