Павел Брыков - Томас

— А-а-а-а... — протянул Томас, погрустнев. Он отвернулся к окну и спросил, особо не надеясь на удачу: — Отказаться никак нельзя? Ты же знаешь, я этих стариков терпеть не могу. Лучше бы домой, да по разврату.

Баронесса рассмеялась и, обращаясь к Лесе, прокричала:

— Это в нём говорит врожденная скромность. Когда-то давно горноспасателем служил — ему столько шахтеров жизнью обязаны — гробовщики до сих пор воют от злости. Поэтому из Городка пришлось уезжать — слишком заметным стал. Хорошо! Поступим так. Вам надо по магазинам проехаться — одежды почти нет. Поднимите себе настроение. Девушек баловать надо, — прокричала Тоня, заливаясь смехом. — А потом и к Тарасу можно. Нехорошо старых друзей обижать.

— Как я к нему пойду? — спросил Томас. — Ты хоть подумала? В сорок девятом ему было двадцать три. Сейчас... э-э-э... семьдесят три. Но я же не изменился, наоборот, ещё моложе стал! Ты вообще, зачем обо мне кому-то говорила?

Антонина Петровна резко нажала на тормоза. Когда машина остановилась, она развернулась к Томасу и ответила зло:

— О тебе все уже забыли — у людишек на добро память короткая. Один Тарас вспоминает!

Перевела дыхание, села на место. Уже тише и спокойнее добавила:

— Повидаешься, послушаешь, может что поймешь полезное — дед славный. А вообще не бойся, я ему сказала, что внук приехал.

Леся, слушая этот спор, в очередной раз с некой злостью осознала, что её разум самым бессовестным образом не желает терять связь с новой для неё реальностью, а спокойно принимает её. Угли в зрачках, ветер в квартире... уже в сгоревшей квартире... Встретившая её гарь и пепельный смрад. Сорок девятый год. Внук. Спасатель. Людишки неблагодарные. Это вообще, что такое? Как это понимать? Другая бы на её месте, только попытавшись трезво обдумать ситуацию, в которую она невольно попала и, придя к некоторым неожиданным выводам, наверное, завопила б от ужаса! Но почему ей не страшно? Почему она ничему не удивляется и принимает баронессу и Томаса такими, какие они есть?

Об этом надо подумать. Потом. Трезвой. Наедине с собой.

— Я с вами? — спросила она и тут же ответила себе: — Да, с вами.

Антонина Петровна закурила сигарету, завела машину. Кивнув в сторону Томаса, добавила Лесе:

— Поехали, обойдетесь без магазинов. Послушаешь, какой Тихоня на самом деле...

— А куда?

Куда-куда...

Дед Тарас жил на Бессарабке.

Дед Тарас жил на Бессарабке. Мне нравится, как звучит название этого района. Когда только я задумывал свой рассказ о пребывании Тихони в нашем городке, то хотел не обращать внимания на местные достопримечательности, дабы не нагружать читателя лишними деталями, но постепенно заметил за собой слабость: в тексте упорно появляются названия наших сел, улиц и микрорайонов. Да, можно было бы не вспоминать никому не известные бульвары и проулки, ставки и шахтерские поселки — это отвлекает от героя и самой его личности, — но Городок, как вы скоро сами убедитесь, не такое уж и простое место в Диком поле и заслуживает к себе уважительного отношения. Со всеми его достоинствами и недостатками. Москвичам любы сердцу Арбат, Воробьевы горы, Марьина роща и прочее; у питерцев пароли — Невский, Фонтанка, Лиговка, а в Городке, куда не плюнь, свои примечательности. То Государев Буерак, то Жеваный лес — у каждого пригорочка своя необычная история.

Дед Тарас жил в поселке, построенном когда-то между ртутным комбинатом Ауэрбаха и Никитовкой. В этом месте издревле пузырилось газами и квакало квакушками болото Свинячки. В конце двадцатых к трясине пришел инженер Тимофей Ильинков и сказал местным жабам, что звиняйте, подружки, но вам придется подвинуться. Советские люди на этом гнилом месте заложили шахту и назвали её «Гигант». Пока строили, дали ей новое имя — Косиора, но это название она носила не долго. Слесарь, футболист, большевик при чинах и орденах оказался польским выкормышем и без лишних слов был расстрелян. Пришлось шахту переименовывать сначала в 4-5 «Никитовку», а потом, после войны, в Изотова — Никифор Алексеич, когда-то славный горняк-стахановец и управляющий Хацапетовским шахтоуправлением, к тому времени уже помер, забронзовел и не мог оказаться ничьим выкормышем. Никифор всем был известен под именем Никита — так его по ошибке в своей статье назвал московский корреспондент. Пришлось человеку менять паспорт — советские газеты неправду писать не могут.

Строили шахту с огоньком, а восстанавливали после войны вообще играючи. Копёр — это такая высоченная башня, внутри которой находятся механизмы, поднимающие и опускающие клеть — решили строить не вверх, а вбок — без использования кранов, прямо на земле. По плану надо сто двадцать дней, а сделали за сорок. Ставить копёр «на попа» по инструкции отводилось полтора месяца, а подняли за восемнадцать часов! Есть ли подобной прыти нормальное объяснение? Нету...

Выходит, всему виной — колдовство и магия!

И все же люди свой поселок называли не в честь местных героев труда, болота Свинячки, жилых кварталов имени Щербакова, Жданова или, к примеру, Хацапетовки. Так же растворилось в народной памяти давнее название Соцгородок. Всё вышеперечисленное одолела «Бессарабка». Почему? После войны этот район помогали восстанавливать приехавшие из Западной Украины выпускники фабрично-заводских училищ, которых освобождали от службы в армии. Гости из запада построили у нас многоквартирные дома, магазин, больницу, Дом культуры. Вот и весь секрет.

Дед Тарас жил неподалеку от «восемьдесят седьмой» зоны в обычной низенькой хате с печным отоплением, маленькой верандой, погребом, сараем, тесным гаражом, в котором никогда не стоял автомобиль, но полно было всякого хлама. Старик был женат, имел троих детей, пятеро внуков и одну правнучку.

Леся с каким-то детским любопытством наблюдала за волнениями Томаса, как он всю дорогу хмурился, нервно барабанил пальцами по ручке двери, кусал свои тонкие губы. Когда машина подъезжала к дому, перед тем как выйти на улицу, он вдруг истошно закричал: «Тоня! Кем я тогда был? Я не помню имени своего!». Лесе на секунду показалось, что он своим ужасом заразил и баронессу, но Тоня, ни без труда, но смогла вспомнить, что когда-то давно его называли Колей, а фамилия была — Торец. Тихоня вроде успокоился, но его улыбка стала такой жалкой, что у Леси перехватило дыхание. Она подумала, что это за причина такая неотложная, чтобы идти туда, куда идти не хочется? Неужели это так важно? Но Тихоня безропотно подчинился.

Собравшись с духом, он вышел из машины, терпеливо выдержал все объятия, поцелуи и слова благодарности набежавшей родни старика. Чтобы увидеть спасенного им шахтера Томасу пришлось пройти через прихожую, кухню и зал, где были накрыты приставленные друг к другу столы. Салаты, нарезки, солености, минералка. Что подаётся теплым, ещё в печи и духовке, а остальное, жидкое и твердое, в холодильнике.