Павел Брыков - Томас

Вторую дочку назвали Лесей. Росла девочка весело. Мама все время на работе — устроилась бухгалтером в этом же институте — старшая сестра сама по себе и она сама по себе. Домохозяйкой, поваром, уборщицей, прачкой был папа, ушедший, к большому сожалению коллег, на пенсию. Обязанности отца ему так понравились и придали столько сил, что он надолго забыл о своем возрасте. Крутился папа словно центрифуга — дочери были накормлены, обстираны, обгуляны.

А что мама?

Бэла в редкие воскресные утра (с крепкого похмелья) или в пятничные вечера (в приличном подпитии) так поучала своих доцей:

— Мужик — это домашнее животное. Его можно погладить или позволить, что бы он гладил вас, но, девочки, запомните — мужик туп, как пробка. Главная задача умной женщины...

Бэла одновременно поднимала вверх кончик сигареты и указательным пальцем тыкала в потолок.

— ...Главная задача умной женщины использовать мужиков для своей выгоды. А вообще... Мужик нам нужен только для того, чтобы по ночам в спину не дуло!

Вот такие речи толкала мама Бэла. Лекции, в основном, проходили в тот момент, когда папа собирал девочек на улицу по утрам в выходной день или во время ужина (это уже пятница). Наставления маман Люся выслушивала в прихожей, когда её наряжал папа или лежа в постели — чистенькая, сытенькая. А Лесе чаще всего выпадала минута сидения на горшке. В будние дни по вечерам девочкам сложно было прислушиваться к маминым мантрам: Люся сидела за уроками, а Леся, после гуляний на улице с подругами, обняв Михаила Потапыча — огромного кучерявого медведя — слушала папины сказки о добрых зайчиках, коварных волках и хитрой Лисе Патрикеевне. Но когда маму вдруг прорывало, то папа во время внезапных педагогических приступов супруги помалкивал. Дождавшись окончания урока, он продолжал читать про Мойдодыра или Айболита.

Жил папа тихо, незаметно. Когда — никогда придут в гости его бывшие коллеги, поздравят с очередным юбилеем — и всё. Бэла любовно называла мужа: «Кощейчик ты мой». Если обобщить, то задача папы была простая — не воспитать, а вырастить, то бишь,оградить от болячек, а если они случались, скорее выходить; на свою пенсию одеть, обуть, купить игрушки и деликатесы из спецмагазина; дожидаться жену с работы, с бесконечных, заканчивающихся за полночь комсомольских, профсоюзных, партийных собраний (до девяностого года) или совещаний с заочниками (это уже после девяностого). Ему было запрещено лезть к девочкам со своими нравоучениями. Папа и не лез. В девяносто пятом его не стало. На похоронах плакали соседи, коллеги и Леся. Ей папу было так жалко... Она, наверное, выросла из его корня. Что же до остальных... Вдова горевала о потере ветеранской пенсии и подсчитывала расходы на похороны. Люся, которую можно смело назвать Бэла — два, про себя ругала отца за не снятые с книжки в девяносто первом и пропавшие навсегда деньги. Потом, когда с зеркал убрали черные покрывала, и боль утраты стала забываться, старшая сестра уехала в столицу, где удачно выскочила замуж. Леся после школы вдруг взбрыкнула и зачем-то поехала в Тулу (!!!) поступать в ПТУ на метеоролога (!!!) - было там такое училище, — но, прикинув размеры стипендии и отдаленность мест её будущей профессии от дома, все же вернулась, поступила в местный колледж, выучилась на экономиста и, получив диплом, пошла работать продавцом бытовой техники к однокашнику в магазин.

Жизнь от Леси требовала немного — исполнять свои должностные инструкции, пару раз в неделю обязанности любовницы, раз в два года отдавать гражданский долг на выборах и справно платить налоги. За это всё она получала хороший оклад, премию в виде подарков, двухкомнатную квартиру, подержанную машину и — что немаловажно — размеренную, почти супружескую, жизнь.

А от государства, как она думала, ничего не получила.

Леся была довольна собой. У её молодого человека, которого звали Валентином, хватало денег и ума не жадничать, у Леси хватало ума не тянуть лишнее и не приставать с расспросами, когда же он разведётся со своей женой. Мама считала, что младшенькая неплохо устроилась, старшая сестра быстро забыла о существовании Городка. Все — начальник-любовник, мама и даже государство, были довольны, чего Леся и добивалась...

Вообще-то у девушки хватало проблем. Много знакомых, но мало подруг, хулиганье в подъездах, постоянные страхи заболеть, чрезмерное внимание соседей и эти треклятые месячные...или их долгое отсутствие... Мысли, какими могут быть у них с Валентином дети... И вот ещё что. Лесю раздражали незнакомые мужчины. Она, при желании, могла пользоваться своим даром, но это было слишком легко. Если мама и сестра брали хитростью, наглостью и беспринципностью, и умудрялись с минимумом данных добиваться максимума — в этом состоял охотничий азарт львиц — то Леся побеждала тем, что ей досталось бесплатно — непонятной, меняющейся внешностью и порочным голосом. В магазине о ней ходили легенды. Онамогла любому мужчине втюхать залежавшийся или самый дорогой товар. Приходил такой за батарейками, а уходил — если у него, конечно, были деньги — с холодильником. Что тут скажешь, умничка, а не продавец. Но... к женщинам Лесю не подпускали.

Вот так и жила новая знакомая Томаса — ни клята, ни мята.

Сейчас она обедала с тем, кто якобы должен млеть от её присутствия, но вот что любопытно, этот... Как там его?.. Томас... Почему-то не тупил, услышав её голос.

Ещё одно обстоятельство заинтриговало девушку. Аппетитно жующий мужчина, имел ненашенскую внешность: был похож скорее на прибалта, чем русского. Спокойное открытое лицо, широкий лоб с залысинами, светлые длинные заправленные за уши и доходящие до плеч волосы. Странно, Лесе мужчины с подобной прической не нравились, но Томасу она очень даже шла. Русые пряди, темные брови и антрацитовые глаза с длинными ресницами, прямой чуть удлиненный нос и красивый подбородок с неглубокой ямочкой. Худощавый. Но в ансамбле, вот незадача, черты не складывались в гармонию, даже наоборот. Внешне Томас был прост как... как любимая пижама, кепи тракториста или деревенские сени. При этом, если он улыбался, то искренне, по-детски искристо; хмурился, и сразу было видно — ему плохо. Никакой рисовки, желания кому-то нравиться. Рядом с таким ухажером женщине сложно почувствовать себя королевой, если только, конечно, она не любит этого «непринца».

Вдруг Олеся поймала себя на мысли, что данная ситуация немного напоминает женский роман. Волею судьбы встретились девушка из диких прерий или из сердца каменных джунглей и попавший в беду эдакий ковбой Хантер, бард Полунин. Томас, как и подобает герою вестерна-истерна, вел себя просто и спокойно — вкусно ел, не мельтешил... А может, он музыкант? Такие прически у этой братии снова в моде.