Макс Мах - Альв

— Вы рассказываете страшные вещи, господин Обермайстер, — Яков строго посмотрел на старика и перевел взгляд на Альв. — Вы пугаете мою супругу!

— В самом деле? — невинно округлил глаза Обермайстер. — Я вас напугал, госпожа Свев? Прошу прощения, ибо о таком я даже не помышлял!

— Извинения приняты, — чуть кивнула в ответ Альв. — Но что же теперь будет?

— Даже не знаю, что вам сказать, — пожал плечами старик. — Полагаю, ведьму будут искать.

Самое любопытное, что, даже когда он обращался к самой Альв, Обермайстер на нее не смотрел, а, если и смотрел в ее сторону, то делал это, не поднимая глаз. Он, словно бы, боялся смотреть ей в лицо, но, скорее всего, опасался встретиться с ней взглядом.

"Что же ты знаешь об Альв, старик? О чем предпочитаешь молчать? Какую, в конце концов, ведешь игру?"

— Так что, — спросил Яков, вытерев губы салфеткой, — наши планы меняются, и мы никуда не пойдем?

— Нет-нет, — замахал руками старик. — Бог с вами, господин Свев. Конечно же пойдем! Вернее, поедем. Я взял на себя смелость, арендовать открытую карету за полуталлер серебром. Надеюсь, вы можете себе позволить подобные расходы?

— Можем, — кивнул Яков. — Поехали!

Время было самое подходящее для прогулки по городу, тем более, что и погода благоприятствовала. Небо чистое, солнце почти в зените и греет уже вполне по-летнему. Не мешает и легкий ветерок, приносящий запахи цветения. Впрочем, пахло в городе по-разному. Где-то хорошо, а где-то — не очень. Тем не менее, прогулка удалась. Они осмотрели знаменитые вюрцбургские виноградники, погуляли по торговым улицам, зашли в университет, но, по правде сказать, посещение оказалось совершенно неинтересным: университет лишь недавно открылся после десятилетнего запрета, и в нем почти не было ни студиозусов, ни профессоров. Неновые и не поражающие своей архитектурой строения, пустой двор, едва "заселенные" коридоры главного корпуса, наглухо закрытые двери университетской церкви. Единственным светлым пятном в этой прогулке по "руинам" европейского образования стало посещение лавки мастера Иеронимуса. Впрочем, эта "старейшая и известнейшая" в Баварии книжная лавка помещалась не собственно в университете, а на прилегающей к нему улице.

В просторном помещении, занимавшем весь первый этаж большого фахверкового дома, приятно пахло книжной пылью, старой кожей, пергаментом и клейстером. Книги были везде: в шкафах, на полках и на столах. На стенах висели картины и карты. У стен и между столами стояло несколько глобусов разного размера. И всем этим богатством распоряжался мастер Иеранимус, выглядевший, как еще более состарившаяся копия Хуго Обермайстера.

— Вы братья, не так ли? — спросила Альв, познакомившись со старым книжником.

— Заметили сходство? — улыбнулся обычной своей, ничего не выражающей улыбкой Обермайстер.

— В этом трудно ошибиться, — Альв казалась заинтересованной, и Яков неожиданно подумал, что она почувствовала нечто такое, что недоступно ему. Какой-нибудь запах, — ибо чуткость ее обоняния, казалось, не знала предела, — или скрытое настроение. Впрочем, о том, что это посещение неслучайно, Яков уже догадался. Другое дело, знать, в чем заключается интерес Хуго Обермайстера. Привести к старшему брату состоятельных покупателей? Возможно, но не обязательно. Могли найтись и другие причины.

Так оно, к слову, и оказалось. Старший Обермайстер показал Якову и Альв, — на которую он, как и его брат, не смел или не желал поднять глаза, — несколько редких фолиантов и карт, а затем взял с одного из столов гравюру и, низко склонившись перед Альв, протянул ей лист плотной бумаги ин-кварто [57] Ин-кварто — в четвертую часть печатного листа: размеры страницы составляет 24,15 в 30,5 см. .

— Ваша светлость, — сказал он, — не смея произнести вашего имени вслух, я приношу вам искреннюю благодарность от всего нашего братства и нижайше прошу принять этот скромный дар — портрет вашей венценосной бабки, выполненный великим мастером Альбрехтом Дюрером!

"Когда жил Дюрер? — вот был первый вопрос, который задал себе Яков выслушав слова старого книжника. — Лет сто пятьдесят назад? Чуть меньше?"

Зато второй вопрос был по существу:

"Светлость — это же герцогиня или княгиня, ведь так? И обе могут быть венценосными, если, как мой брат, правят отдельными государствами. Но бабушкой Альв могла быть и какая-нибудь королева, ведь женщина может выйти замуж за мужчину, стоящего в иерархии титулов гораздо выше нее самой. Но, может быть, на гравюре есть надпись?"

Надпись там действительно нашлась.

Фюрстина Анна, — вот что было написано готическими буквами над головой женщины, носившей горностаевый плащ и княжескую корону.

"Княгиня Анна, правившая сто пятьдесят лет назад, — сухо констатировал Яков, рассматривая великолепную гравюру. — Какое княжество? Сколько ей может быть лет?"

Последний вопрос касался Альв. Не то, чтобы Яков чувствовал себя обманутым — ему было неважно сколько ей лет, — двадцать, сорок или шестьдесят, — ему было просто любопытно. Вот, собственно, и все.

1. Одинсдаг (среда), двадцать второй день месяца белтайн, 1611 года

На этот раз выехали рано, так как собирались засветло добраться до швабского Бад-Мергентхайма, что в королевстве Вюртенберг, а это хороших полста миль, и вся дорога — то вверх, то вниз, так что не разгонишься. Да, и дорожное покрытие после зимы выглядело не так, чтобы очень. В общем, плохая дорога, длинный путь и тяжелый дормез, которому по той дороге — по всем ее рытвинам и колдобинам, камням и кочкам — катить и скрипеть едва ли не весь день. Вот разве что погода выдалась хорошая, да приятный ветерок дул с реки, принося запахи молодой зелени и цветов.

Лес начинался почти от самой городской стены, то приближаясь к дороге, то отступая от нее, но нигде не исчезая из виду. А в некоторых местах тракт и вовсе оказывался зажат в узком дефиле между деревьями и рекой. Вот в одном из таких мест, когда дормез подъехал к знакомой опушке, Альв и попросила кучера остановиться. Ничего странного или необычного в этом не было, как и в том, что дама, вышедшая из кареты, направилась прямиком в лес. Не станет же она справлять нужду у самой дороги, да еще на глазах у мужчин? Другое дело, — но об этом знал только Йеп — что она являлась счастливой обладательницей великолепно устроенного организма, успешно справлявшегося с любым количеством пищи и обычно не тревожившего Альв "по пустякам". Посетив уборную еще ранним утром, в гостинице, она могла быть спокойна за свой желудок и мочевой пузырь, как минимум до позднего вечера. Так что в лес она направилась совсем не по той нужде, о которой могли подумать их с Йепом кучер и слуга. Под плащом она несла туфли, чулки и платье, предназначенные для спасенной ею ведьмы.