Антон Лаптев - Сумерки

— Истинно так! — вскричал старенький генерал и даже порывался привстать с дивана, подхваченный речью Безбородко, но купчиха вовремя его от этого преждевременного шага удержала, мягко, но настойчиво уложив обратно.

— А что касается до простодушия, то посмотрите сами, сударыня, сколько чистых и благородных сердец привлек его превосходительство под свой кров, едва ему стало туго. — Тут Иван широко окинул рукою гостиную, захватывая купчиху, вошедших в комнату художника и Софью, а также сидящую в углу за столом Аглаю Ивановну и почтительно стоящего возле нее старого камердинера, старательно запоминающего рецепт редкого травяного настоя для хозяина, коий ему уже в третий раз объясняла тетушка. — Не будут к дурному человеку приходить столько хороших людей одновременно. И к хитрому, умному и изворотливому тоже не будут. Не придут, а если и придут, то только чтоб посмеяться над ним и тотчас же мчаться по своим делам дальше, попутно всем и каждому о горе хитрого и умного негодяя рассказывать. Так что быть простодушным и благородным очень даже выгодно и удобно. И уж совсем никак не стыдно, как вы изволили заметить.

Купчиха с большим уважением поглядела на Безбородко.

— Как вы, сударь, говорите, — заметила она. — Красиво говорите. Слушать вас — одно удовольствие! И для души так-то вот полезно, что я даже таю.

Внезапно из прихожей раздался настойчивый звон колокольчика, извещающий о посетителе. Старый камердинер заспешил из гостиной, так и не поняв, что после чего надо в настой подкладывать. Добрая тетушка только рукою вслед ему махнула, дескать, тоже из простодушных, сразу-то и не уразумеет, а по сто раз объяснять она уж устала. Через некоторое время камердинер возвратился и объявил, что пришел с визитом господин Жорж Лурье.

При упоминании о флигель-адъютанте Софья сильно покраснела и смутилась. Она даже отошла поглубже в гостиную, к столу, спрятавшись за большим самоваром около тетушки Безбородко. Видимо, визит Лурье был ей не по душе.

В гостиную легкой походкой вошел похожий на сладкого херувима флигель-адъютант Лурье. Он небрежно кивнул стоявшим поодаль Ивану и Ломакину, почтительно поздоровался с генералом, спросил о его здоровье и старательно поискал глазами прятавшуюся за самоваром Софью.

— Благодарю вас, молодой человек, неплохо. Вот только старые раны дают о себе знать, — хриплым и тихим голосом сказал Гаврилов.

Приход блестящего флигель-адъютанта вызвал в небольшой компании некоторое напряжение и даже неприятие нового гостя, прямо-таки повисшее и физически ощущаемое в воздухе, однако Жорж Лурье этого не замечал или не захотел замечать и напрямик направился к Софье.

— Здравствуйте, уважаемая Софья Семеновна, — нежным голосом пропел он. — Как поживаете?

Флигель-адъютант неожиданно взял Сонечку за руку и легонько приложился к ней губами. При этом лицо его не выражало абсолютно ничего, будто бы на него была надета красивая маска.

— Все так же художничаете? Можно ли глянуть? Я, знаете ли, немного в искусстве понимаю, так как вырос с маменькой в Париже.

Так как Софья все молчала, то флигель-адъютант, решив, что в этом присутствует доля согласия, взял из ее рук холсты, которые до этого генеральская дочь показывала Ломакину. Зная по опыту о собственной неотразимости, Лурье имел ярко выраженное нахальство, считая, что такому красавчику все дозволительно.

— А недурно, весьма, Софья Семеновна, недурно, — с видом знатока заметил он, оттягивая руку с холстом как можно далее и щуря глаз, словно заправский ценитель живописи.

— Что вы лжете! — неожиданно воскликнула Софья и, вырвав из рук блистательного флигель-адъютанта рисунки, выбежала вон из гостиной.

Лурье лишь мило заулыбался ей вслед.

— Дитя, чистое дитя, — сообщил он с суровым осуждением глядящим на него Ивану и художнику. — Кстати, сударь, я вас искал, — неожиданно сказал он, обращаясь к Безбородко, и, совершенно игнорируя присутствие стоящего рядом с товарищем Ломакина, взял его под руку и отвел к окну. — У меня имеется весьма секретное дело к вам.

— Что за секретное дело может иметься у вас ко мне? — надменно спросил Иван, будучи еще под впечатлением наглого поведения флигель-адъютанта в отношении Софьи.

— По поводу графа и генерала. Я имею к вам предложение. Это в интересах Гавриловых. — Тут Лурье покосился в сторону лежащего генерала, около которого хлопотали тетушка и купчиха.

— Слушаю вас, — забеспокоился Иван, сразу же отбросивший предыдущую надменность.

— Не здесь, сударь, не здесь. Давайте сей же час отправимся, тут недалеко, на Спасском переулке, имеется кофейня. Я уйду, а вы выходите через некоторое время после и идите прямо туда. Я буду вас в кофейне ждать. Только не стоит об нашей беседе никому говорить. — При этих словах флигель-адъютант нагло улыбнулся Ивану.

— Будьте покойны, — коротко ответил Безбородко, сильно поморщившись.

Флигель-адъютант тотчас подскочил к генералу, пожелал ему скорейшего выздоровления и, кивнув тетушке с купчихою, вышел с гордо поднятой головою. Ломакин подошел к Ивану, в нетерпении теребившему скатерть на столе.

— Что хотел от тебя этот надутый петух? — спросил он.

— Ничего. Мне, пожалуй, пора, ваше превосходительство, — откланялся Иван генералу и, избегая смотреть на внимательно следящего за ним товарища, вышел следом за Лурье.

Он прошел по Спасскому переулку, покуда не наткнулся на новую, только что открывшуюся кофейню. Уже подходя к самой кофейне, Иван несколько приостановил быстрый шаг свой, заглядевшись на сидевшую прямо напротив заведения ворону. Ворона сидела на ветке, едва удерживавшей ее прямо-таки огромное, доселе невиданное толстое тело. Никогда раньше не приходилось видеть Безбородко такой безобразно толстой птицы, которая, в свою очередь, не спускала глаз с идущего мимо нее молодого человека. Едва Иван поравнялся с нею, как ворона раскрыла клюв и противно закаркала. Безбородко вздрогнул от неожиданности и совсем остановился. Страшное предчувствие овладело им.

«Ох, не к добру это карканье. Да и проклятая ворона очень уж необычна. Не надо бы мне туда ходить», — подумалось ему, но ноги сами привели Ивана ко входу в кофейню.

В зале еще пахло известкой, кофейня только открылась. Чистые столики и чистый светлый зал — вот почему Жорж Лурье выбрал это место, решил про себя Иван, входя в кофейню и окидывая взором немногочисленных посетителей, которые к тому же собирались уходить. Флигель-адъютант, сидевший в углу у окна, приветливо кивнул головою, приглашая к себе на беседу.

— Так что вы, милостивый государь, хотели мне сказать? — несколько бесцеремонно обратился к Лурье Безбородко, подсаживаясь и отсылая подоспевшего полового за чашкою кофе.