Ричард Марш - Жук

— Неужели вы и правда думаете, я помню все глупости, срывающиеся с моего языка?

— Ну спасибо… С меня довольно… Прощайте.

Она повернулась, будто собираясь уйти.

— Мисс Грейлинг!

— Да, мистер Атертон?

— Да, мистер Атертон?

— Что случилось?.. Что я сказал не так?

— Вы пригласили меня посетить ваш дом сегодня утром — не это ли вы назвали глупостью, сорвавшейся с языка?

Приглашение успело вылететь у меня из головы, я это понял — и лицо меня выдало.

— Вы про меня забыли? — Ее щеки вспыхнули, глаза сверкнули. — Простите за недогадливость: я должна была сообразить, что все это притворство и не стоит воспринимать его всерьез.

Она была на полпути к двери, когда я остановил ее: для этого мне пришлось взять ее за плечо.

— Мисс Грейлинг!.. Не судите меня строго.

— Мне приходится… Разве есть на свете что-то хуже, чем незваный — и нежданный — гость?

— Ну вот, еще и это… Если бы вы знали, сквозь что я прошел со времени нашего с вами вчерашнего разговора, вы бы нашли в себе силы смилостивиться надо мной.

— Правда?.. Так сквозь что вы прошли?

Я замешкался. Я, конечно, совсем не намеревался рассказывать ей, что на самом деле случилось ночью. Прежде всего, мне не хотелось выглядеть большим безумцем, чем я уже наверняка был в ее глазах, но в то же время у меня никак не получалось состряпать достаточно правдоподобную историю о деяниях моего ночного посетителя, не оставляющую сомнений в абсолютном здравомыслии рассказчика. Посему я уклонился от ответа — или попытался это сделать:

— Во-первых… я не спал.

Действительно — ни секунды. Когда я наконец попал в постель, «в агонии ужасной всю ночь пролежал» [16] Строка из стихотворения Томаса Гуда «Сон Евгения Арама» (пер. В. Буренина). , страдая от худшего из кошмаров — кошмара человека, мучающегося от бессонницы. Перед моими воспаленными глазами то и дело возникала странная фигура Безымянного существа. Я часто смеялся над рассказами о людях, видевших привидений, — и вот я сделался одним из таких людей. Ощущения мои не стали приятнее, когда мне почти удалось себя убедить, что если только у меня получится сохранить обычное для ученого наблюдателя отношение к предмету, я, по всей вероятности, разгадаю тайну моего восточного друга, и его экземпляр из отряда жесткокрылых будет пришпилен — огромнейшей булавкой! — к куску — к чудовищному куску! — пробки. Было жутко вспоминать, как мы с ним блефовали друг перед другом — в очередной раз доказав, что в подобной игре цивилизация обычно терпит поражение.

Дора не могла прочесть все это по моему лицу, но она что-то заметила — ее взгляд потеплел.

— Вы утомлены. — Кажется, она мысленно пыталась найти собственное объяснение происходящему. — Вас что-то беспокоило. — Она оглядела просторную лабораторию. — Вы провели ночь в этой… пещере мудреца?

— Именно.

— Ох!

В ее односложном восклицании таилось много смыслов. Не дожидаясь приглашения, она села в кресло — гигантское и древнее, обтянутое шагреневой кожей и способное вместить полдюжины таких, как она. Скромно приютившаяся в нем девушка выглядела милым воспоминанием, живым и немного осовремененным, о женщинах былых времен. Ее невинные серые глаза, казалось, понимали больше, чем хотели выразить.

— Как так вышло, что вы забыли о своем приглашении?.. вы не желали моего прихода?

— Ничего подобного.

— Тогда почему забыли?

— Я не забыл.

— Не выкручивайтесь… Что-то здесь не так… скажите, что именно… Я пришла слишком рано?

— Отнюдь нет… вы не могли прийти слишком рано.

— Спасибо… Когда вы делаете комплимент, даже такой сдержанный, как сейчас, кажется, что вы не обманываете… Я пришла рано… точно, рано, но я все равно хочу пригласить вас на обед. Я сказала тете, что я вернусь домой вместе с вами.

— Вы слишком добры ко мне, я этого не заслуживаю.

— Возможно. — Она едва не впала в патетику. — Я думаю, что к некоторым мужчинам женщины относятся лучше, чем они того заслуживают. Не знаю, почему так. Наверное, это им нравится. Как странно! — Вдруг ее голос изменился — стал суше. — Вы забыли, зачем я здесь?

— Ничуть: я не такой негодяй, каким кажусь. Вы пришли полюбоваться демонстрацией моей милой выдумки для умерщвления собратьев. Однако ситуация такова — нынче я не в настроении: я успел надемонстрироваться по горло.

— Что это значит?

— Ну, к примеру, я убил кошку Лессинхэма.

— Кошку мистера Лессинхэма?

— Потом едва не покончил с Перси Вудвиллем.

— Мистер Атертон!.. К чему такие разговоры?

— Я говорю правду. Стоило мне случайно положить одну вещицу не на свое место, как он чуть не умер — избежал этого почти чудесным образом.

— Умоляю, перестаньте даже упоминать о подобном… Слышать этого не желаю.

Я удивленно воззрился на нее.

— Не желаете?.. Я думал, что вы пришли на это посмотреть.

— Господи, что вы хотели мне показать?

— Ну, по меньшей мере мне пришлось бы убить еще одну кошку.

— Вы полагаете, что я сидела бы и смотрела, как убивают кошку ради… доказательства?

— Не обязательно кошку, но кого-то мне надо было бы убить: как продемонстрировать смертельные возможности оружия без такого рода экспериментов?

— Неужели вы вообразили, что я пришла сюда посмотреть, как кого-то убивают?

— А зачем тогда?

Понятия не имею, что в данном вопросе могло ее возмутить, однако, заслышав его, она вся заполыхала.

— Затем, что я дура.

Я застыл от изумления. То ли она не с той ноги встала, то ли я — то ли оба вместе. Вот сидит она тут и честит меня на чем свет стоит, а я-то, кажется, ни в чем не виноват.

— Вам нравится потешаться за мой счет.

— Я бы не посмел. Вы столь опрометчиво судите обо мне.

У меня не было настроения пререкаться. Я сделал шаг в сторону. Она тут же подскочила ко мне.

— Мистер Атертон?

— Да, мисс Грейлинг.

— Вы на меня сердитесь?

— С чего бы? Если вам нравится смеяться над моей глупостью, вам и карты в руки.

— Но вы не глупый.

— Нет?.. И вам не смешно.

— Вы не глупый… сами знаете, что нет; это я сглупила, когда попробовала вас в этом убедить.

— Как вы добры ко мне… Но, боюсь, я плохой хозяин. Хотя вы пришли сюда не за опытами, у меня есть и иные вещи, которые вас, наверное, позабавят.

— Почему вы продолжаете заноситься передо мной?

— Заноситься перед вами?!

— Вы всегда задираете нос… сами знаете, что это так. Иногда я вас почти ненавижу.

— Мисс Грейлинг!

— Да! Да! Ненавижу!

— В конце концов, что в том противоестественного?

— Все потому, что вы говорите со мной… будто я дитя, а вы… ох, даже не знаю, кто… Ладно, мистер Атертон, очень жаль, но мне пора вас покинуть. Мне чрезвычайно понравился этот визит. Остается лишь надеяться, что я не показалась вам слишком навязчивой.