Либба Брэй - Мятежные ангелы

— Она пыталась сказать нам что-то. Я в этом уверена.

Я ощущаю необходимость защитить Нелл Хокинс.

— Да будет тебе, Джемма! Это была просто чушь. Нелл Хокинс безумна, как Шляпник!

— Тогда откуда она знает о горгоне и о Лесе Света? Или о золотом тумане? — возражаю я.

— Может, ты сама ей рассказала?

— Я не рассказывала!

— Ну, она где-то об этом прочитала.

— Нет, — сержусь я. — Я уверена, это было зашифрованное сообщение, и если мы сумеем его расшифровать, мы откроем тайну расположения Храма.

— Джемма, я знаю, тебе хочется верить, что у Нелл есть ключ ко всему этому, но я ее видела и должна заявить: ты ошибаешься!

— Ты говоришь прямо как Картик.

Я жалею, что упомянула его имя.

— Что такое, Джемма? Почему ты нахмурилась? — пытливо спрашивает Энн.

— Картик. Он ушел.

— Ушел? Куда ушел? — удивляется Фелисити, подтягивая чулок и внимательно изучая свою лодыжку.

— Вернулся к Ракшана. Я его оскорбила, и он ушел.

— И что ты ему сказала? — спрашивает Фелисити.

— Сказала, что никогда не думала о нем как об индийце.

— И что тут оскорбительного? — не понимает Фелисити. Она снимает чулок и бросает его на пол. — Джемма, мы сегодня отправимся в сферы? Мне хочется показать Пиппе новое платье и пожелать ей веселого Рождества.

— Трудно будет скрыться, — опасаюсь я.

— Ерунда. Всегда есть возможность удрать от дуэний. Я ведь уже такое проделывала.

— Мне хочется побыть на балу.

Фелисити внимательно смотрит на меня, насмешливо улыбаясь.

— Тебе хочется побыть с Саймоном Миддлтоном.

— А я очень надеюсь потанцевать с Томом, — признается Энн.

— Отправимся туда завтра, — бросаю я Фелисити косточку.

— Ох, до чего же ты мне не нравишься, когда ты вот такая! Ладно, в один прекрасный день я получу собственную силу и уж тогда буду посещать сферы в любой момент, как только мне захочется.

— Фелисити, не сходи с ума! — умоляющим тоном произносит Энн. — Всего один вечер подождать! Завтра мы снова будем в сферах.

Фелисити отворачивается, не желая нас видеть.

— Я скучаю по Пиппе. Она всегда готова на все.

Фелисити уходит, обиженная, а мы с Энн болтаем обо всякой ерунде и перебираем ленты. Потом Фелисити снова врывается в комнату, как будто ничего и не случилось, за ней спешит Франни, она осторожно несет на вытянутых руках голубое шелковое платье.

— О, давайте поскорее посмотрим, что получилось! — восклицает Фелисити.

Энн ныряет в голубое облако ткани, просовывает руки в рукава. Франни застегивает крошечные перламутровые пуговки на ее спине. Выглядит чудесно. Энн кружится с таким видом, словно не верит, что отражение в зеркале — ее собственное.

— И как, тебе нравится? — спрашиваю я, для большего эффекта приподнимая волосы Энн к затылку.

Она кивает.

— Да, нравится. Спасибо тебе, Фелисити.

— Не стоит благодарить. Моя награда — лицо матушки, когда она нас увидит.

— Что ты хочешь этим сказать? — спрашивает Энн. — Мне казалось, ты говорила, что ей будет безразлично.

— Я так говорила? — Фелисити изображает удивление.

Я бросаю на Фелисити предостерегающий взгляд. Но она не обращает на меня внимания и вытаскивает из кучи на кровати бархатное платье винного цвета.

— Франни, ты великолепная портниха, и я считаю, тебе совсем не трудно будет немножко переделать вот это платье. Я даже уверена, что тебе хватит на это часа.

Франни вспыхивает:

— И что вы хотите с ним сделать, мисс?

— Просто мне кажется, что вырез этого платья чересчур скромен для юной леди, которая собирается на столь грандиозный бал. Ты согласна?

Франни внимательно изучает вырез.

— Полагаю, я смогла бы немножко его увеличить, мисс.

— О да, пожалуйста! Прямо сейчас, — говорит Фелисити и выпроваживает Франни за дверь. Потом подходит к туалетному столику и зловеще усмехается, глядя в зеркало. — Да, это должно быть забавно.

— За что ты ее так ненавидишь? — спрашиваю я.

— Вообще-то мне все больше и больше нравится Франни.

— Я имела в виду твою матушку.

Фелисити берет пару гранатовых серег и внимательно их рассматривает.

— Мне не слишком нравится ее вкус в смысле выбора туалетов.

— Если ты не хочешь об этом говорить…

— Не хочу, — отрезает Фелисити.

Иной раз Фелисити кажется мне не меньшей загадкой, чем Храм. Вот только что она была злобной и по-детски незрелой — и вдруг становится милой, душевной, мудрой… ей хватило доброты, чтобы пригласить Энн на Рождество, и при этом она воспринимает Картика как низшее существо…

— Она так мила со мной, — говорит Энн.

Фелисити таращится в потолок.

— О, это она умеет — выглядеть милой… веселой и забавной. Для нее важно, какое она производит впечатление. Но только не стоит рассчитывать на нее в чем-то важном.

Что-то темное, злое вспыхивает в глазах Фелисити, искажая ее лицо.

— Что ты хочешь этим сказать? — спрашиваю я.

— Ничего, — бормочет Фелисити.

И тайна Фелисити Уортингтон становится еще более глубокой.

Чтобы немного отвлечь подруг, я надеваю платье Фелисити из темно-зеленого атласа. Энн застегивает крючки, очерчивается моя талия. Мне самой удивительно видеть себя в подобном наряде — полушария бледных грудей виднеются над пенным кружевом и цветами, которыми отделано декольте. Неужели это та самая девушка, которую видят окружающие?

Но для Фелисити и Энн я всего лишь средство попасть в сферы.

Для бабушки я нечто такое, чему следует придать правильный светский вид.

Для Тома я сестра, которую приходится терпеть.

Для отца я славная девочка, которая старается не разочаровывать его.

Для Саймона я загадка.

Для Картика я задание, которое необходимо выполнить.

Мое отражение смотрит на меня, ожидая, когда его наконец представят остальным. «Привет, девушка в зеркале. Ты — Джемма Дойл. И я не имею ни малейшего представления, какова ты на самом деле».

Все до единого фонари ослепительно сверкают вокруг величественного особняка Уортингтонов на Парк-лейн. Дом сияет под мягко падающим снегом. Разнообразные экипажи подъезжают длинной вереницей. Лакеи помогают леди грациозно спуститься на мощеную обочину дороги, где они берут под руку своих джентльменов и торжественно шествуют к парадной двери особняка, высоко держа головы, сияя драгоценностями, демонстрируя затейливые высокие шляпы.

Наш новый кучер, мистер Джексон, следит, как лакей помогает бабушке выйти из кареты.

— Поосторожнее, мэм, здесь лужа, — говорит Джексон, замечая подозрительное влажное пятно на камне.

— Вы отличный парень, Джексон, — говорит Том. — И я очень рад, что теперь вы служите у нас, а мистер Картик растаял где-то без следа. Если его будущий наниматель обратится ко мне, я не скажу о нем ничего хорошего.