Айрис Мердок - Зеленый рыцарь

Она забралась на кровать к стенке и села, подтянув к себе колени.

— Тесса, ты не будешь возражать, если я тоже оставлю рубашку, просто для начала…

— Совершенно не возражаю! Харви, что бы ни случилось, не надо переживать. Иди сюда.

Он уперся коленом в край кровати, потом неловко прилег, и она опустилась на спину, вытянувшись рядом с ним, по-прежнему оставаясь в расстегнутой оливковой рубашке. Сама эта рубашка теперь тоже казалась чем-то священным, словно она надела ее для своеобразного ритуала, проводимого в безмятежном спокойствии великого храма. Харви осознал близость грудей Тессы, внезапно возникших перед его глазами, потрясающе бледных и светящихся слабым светом. Его здоровая нога прижалась к ее бедру, он ощутил подол рубашки, когда начал поворачиваться, осторожно перемещая больную ногу. Стрела боли пронзила бедро Харви. Он помедлил. Потом, собравшись с духом, просунул одну руку под податливо изогнувшуюся спину Тессы и, опустив тяжелую голову на ее теплую и мягкую грудь, другой рукой развел полы оливковой рубашки. Харви робко пробежал пальцами по ее обнаженному телу. Так они и лежали в тихом оцепенении, глубоко дыша. Потом, слегка сдвинувшись вниз, Тесса приподняла его голову, и дыхания их приоткрытых губ смешались. Вытаскивая руку из-под ее талии, Харви подумал: «Вот черт, как же мне теперь избавиться от рубашки и майки?» Неловко орудуя одной рукой, он тщетно пытался справиться с непослушной одеждой. Бешено стучало чье-то сердце. Блуждающая рука Тессы слегка коснулась его гениталий, и он мельком увидел ее закрытые глаза, когда их губы встретились. Харви вдруг осознал, что весь дрожит.

«До чего же нелепы, неудобны и просто смехотворны все эти неуклюжие попытки. Наверное, мы напоминаем двух пытающихся спариться роботов», — подумал он, подавляя желание оттолкнуть ее.

Почувствовав его зарождающийся протест, Тесса слегка отстранилась. Их губы разъединились, глаза открылись, а руки замерли, прекратив блуждания.

«Нет, это не страсть, — пронеслось в голове у Харви, — это страх, это жалкая презренная робость. Мне холодно, я ни на что не способен, ничего не получится, в такой ситуации меня можно принять за кастрата».

Он лег на спину.

— Прости, — сказал он, — у меня разболелась нога.

— Просто полежи немного спокойно, — тихо посоветовала Тесса.

Какое-то время они лежали рядом, бок о бок. Потом оба издали глубокие вздохи.

«Уж не смеется ли она? — подумал Харви, — Нет, она улыбается, я знаю, она мягко улыбается. Она божественна, а я не могу удовлетворить ее, не смею даже прикоснуться как следует. Почему же все так чертовски сложно, ведь любые другие твари спариваются с естественной легкостью!»

Он еще немного отодвинулся, и тяжеловесная травмированная нога свесилась с дивана, ее прошила судорожная боль. Харви приподнялся, спустил на пол ноги и, склонившись вперед, спрятал лицо в ладонях.

Он почувствовал, как Тесса проскользнула мимо него. Она встала, застегивая оливковую рубашку, накинула черно-белое кимоно и подпоясалась. Теперь Харви увидел ее улыбку.

— Извини, Тесса, во всем виновата моя идиотская нога. Нет, я сам идиот, я же говорил, что обречен на провал. Мне ужасно жаль. Я не смог… Ничего не получилось.

— Ты думаешь, что ничего!

— Я просто доказал, что ни на что не способен.

— Попробуй понять, ты узнал нечто важное. Дело не только в мужских или женских навыках, не только в своеобразии мужских и женских ролей. Лишь изредка возникают между людьми добрые отношения, любовь и доверие. Любовь необычайна, необычайны и проявления любви. Я искренне благодарна тебе.

Харви схватил свои брюки и поспешно натянул их, ловко пристроив перевязанную ногу в специально сделанный в брючине разрез.

«Что же все это значит? — смятенно думал он, — За что она благодарна, неужели это было похоже на любовь? Как же зарождается любовь? И что же я все-таки сделал? О господи!»

— Это я очень благодарен тебе… — запинаясь, произнес он, глядя на бледные голые ноги Тессы, — Я понимаю, как это важно, ну, то есть полезно, то есть я очень рад, я почувствовал… ты просто великолепна… Наверное, я надеюсь, в дальнейшем все будет легче, в общем, необязательно между нами… но я уверен, что узнал нечто важное… извини, я несу чушь… но уверен, ты поймешь. О черт, извини, это все моя вина!

— Нет тут никакой вины. Ты сделал важный шаг. Мы стали ближе друг другу, мы ведь друзья, а друзья помогают друг другу, друзья доверяют друг другу, друзья любят друг друга. Мы не забудем этого общего испытания.

Харви уже надел брюки, куртку и носки и лихорадочно натягивал ботинок и туфель. Он застонал от досады.

— Но мне же не удалось!..

— Ох, замолчи, Харви. У тебя все в полном порядке. Ты молод, перед тобой открывается великолепная жизненная перспектива. В случае необходимости ты всегда найдешь меня здесь, только и всего. А пока уходи.

Тесса сидела на одном из стульев, сложив на коленях узкие длинные руки.

— Ты ангел, — сказал Харви.

Упершись рукой в пол, он неловко опустился на одно колено. Вдохнув аромат свежей и чистой невинности, запах шелковистого кимоно, он погладил ее руки и поцеловал ноги.

Харви вызвал шикарно оборудованный, хорошо освещенный лифт. Вставив многочисленные ключи в разнообразные замочные скважины, он вошел в роскошные апартаменты Эмиля. Он устроил в квартире полную иллюминацию, потом тяжело плюхнулся в одно из кресел Эмиля, сделанных в стиле чиппендейл. Рассеянный, блуждающий взгляд Харви скользил по богемскому стеклу, серебряным кубкам, фигурке алебастрового Будды, по табакеркам восемнадцатого века и персидским коврам, по картинам Кайботта, Нольде и Боннара. Ему вспомнилась предыдущая встреча в доме Тессы, когда они сидели рядом на диване, соприкасаясь рукавами, храня молчание и неподвижность, как две статуи. Неужели тогда все и началось? Но что же произошло? И у кого из них возникла эта идея? Почему же она сидела с такой грустной и отстраненной ангельской улыбкой? Неужели потому, что между ними не возникло любви? На что же она тогда надеялась? О господи, какую же отвратительную путаницу он устроил! Харви встал, достал из бара Эмиля солодовое виски и налил его в один из уотерфордских бокалов. Вскоре ему немного полегчало. Он решил пойти спать. Раздевшись, Харви залез в кровать и выключил свет. Его сразу охватило приятное сонное забытье. Его глубокое дыхание выровнялось, он лежал на спине, уплывая на крыльях морфея.

«Ангел успокоил меня, — подумал он, — все прошло на редкость прекрасно».

— Мне надо кое-что сообщить тебе… и кое о чем попросить.

Клемент заехал к Луизе. Только вчера произошла последняя «манифестация» — так назвал ее Лукас — Питера Мира. Утром Клемент позвонил Луизе и спросил, сможет ли она сегодня днем уделить ему время. Помимо воли он говорил весьма напыщенным и загадочным тоном. И сейчас, при встрече с ней, осознал, что ведет себя еще более таинственно.