Софья Ролдугина - Кофе для истинной леди

Абигейл перестала кричать. Зато закричала медиум, и кричала не переставая, по-звериному подвывая, пока несли лампы и свечи, пока из ее лица и рук вынимали осколки, пока подоспевший врач и агент на два голоса уговаривали ее пройти с ними…

Вечер, несомненно, удался.

Позже, когда взволнованных гостей напоили кого молоком, кого глинтвейном и отправили по комнатам, я захватила свой лучший кофейный ликер и отправилась к Абигейл. Кристиан проводил меня до самых ее покоев. У дверей и впрямь дежурил один из детективов-гусей, который пропустил меня в спальню с большой неохотой и только после того, как на шум вышла сама герцогиня.

— Проходи, Виржиния, — устало вздохнула она, кутаясь в блекло-коричневую шаль. — Крис, солнышко, что там с гостями?

— Я о них позаботился, — непривычно было слышать заботливые и обеспокоенные интонации в голосе Кристиана. — Остается один вопрос. Вы планировали устроить завтрак на свежем воздухе — может, отменим теперь?

— Что ты, я в полном порядке, — Абигейл расправила плечи и болезненно улыбнулась. — В крайнем случае, проведете завтрак без меня. Заодно поучитесь быть хозяевами дома. К слову, где Даниэль?

— Он говорит с врачом о медиуме. Кажется, миссис Халли потеряла много крови. Пришлось наложить ей несколько швов. Врач дал ей морфий, и она наконец успокоилась.

— Неприятно получилось, — рассеянно кивнула Абигейл и спохватилась: — Ох, Виржиния, дорогая, я так и держу тебя на пороге! Прошу, проходи. Кристиан, спасибо тебе за помощь. Что же касается вас… — она обернулась к детективу, вздернувшему острый небритый подбородок. В голосе ее появились прежние властные нотки. — Впредь думайте, кого пускать ко мне, а кого нет. Леди Виржиния входит в круг доверенных лиц, так же, как мои сыновья или леди Вайтберри.

В покоях Абигейл густо пахло травами. Ставни были закрыты на тяжелый засов, горело несколько ярких ламп — так, что свет проникал в каждый уголок, а на журнальном столике резал глаза металлическим блеском старинный револьвер.

— На всякий случай, — невесело усмехнулась герцогиня, проследив за моим взглядом. — Ночью кладу его под подушку, иначе и заснуть уже не могу. Даже травы Доминика уже перестали помогать…

— Что за травы?

— Для легкого сна, — она опустилась в кресло у столика и жестом пригласила меня сесть напротив. — Чувствую себя старухой, настоящей старухой, Виржиния…

— Только из-за того, что принимаете лекарство? — я постаралась ободрить ее улыбкой. — Право, не стоит беспокоиться. Несколько месяцев назад я исправно теряла сознание дважды в день, пока не начала пить по утрам целебный настой. Думаю, всем нам время от времени требуется поддержка… А от трав для легкого сна я бы не отказалась. Не поделитесь ли рецептом, Абигейл?

— Я его не знаю, — вяло махнула рукой она. Невольно я обратила внимание, что кольцо, которое всего пару дней назад плотно обхватывало палец, сегодня едва ли не соскальзывало. Да и в целом Абигейл осунулась. Неужели так сильно похудела от переживаний? — Впрочем, я могу послать в ваши комнаты порцию, Виржиния. О, вижу, вы принесли гостинец?

— Думаю, что для сна он будет даже полезней, чем травы, — я наконец поставила ликер на стол и огляделась в поисках бокалов. Абигейл быстро поняла, в чем состоит затруднение, и улыбнулась:

— В верхнем ящике стола есть два маленьких серебряных кубка. Думаю, они вполне подойдут, Виржиния. Жаль, что нам так и не удалось посидеть за бокалом вина вшестером, как в прежние времена. Да и леди Эрлтон так и не приехала… Говорят, что она серьезно больна.

— На все воля небес…

После бокала сладкого, тягучего ликера Абигейл немного повеселела. Она наконец-то заметила, что кутается в свою старую шаль, посетовала на ее неприглядный цвет и сходила в спальню за темно-красной накидкой из тонкой шерсти.

— Вы и вправду не помните, что происходило во время сеанса? — удивилась я, когда герцогиня пожаловалась на провал в памяти. Она покачала головой:

— Нет, совершенно ничего. Миссис Халли представила духов, которые овладели ею, потом прозвучало имя бедняжки Рут Вивиан Дагворт — и я потеряла сознание. Наверное, от духоты. Очнулась уже после того, как осыпалось зеркало.

Я нахмурилась. Как говорила леди Клэймор, Абигейл лишь ненадолго лишилась чувств. Дождь из осколков — обморок — и через мгновение уже властный окрик: «Что здесь происходит, леди и джентльмены?». Да и мне тоже показалось, что все случилось быстро… Впрочем, случается и так, что события, произошедшие перед обмороком, начисто стираются из памяти — не удивлюсь, если так было и с Абигейл.

— А кто такая эта Рут Дагворт? Откровенно говоря, я не слишком хорошо знаю историю вашего рода, — спросила я, переводя тему.

— Рут? — герцогиня тяжело вздохнула. — Виржиния, дорогая, ликер — просто чудо. Долейте-ка мне, и себе не пожалейте. Да, довольно, благодарю. Рут Дагворт… — она поднесла наполовину полный кубок к губам, но не сделала ни глотка. — Эта женщина — самая большая загадка рода Дагворт. Она жила примерно двести тридцать лет назад. Лорд Джон Дагворт, ее супруг, был графом — герцогский титул Дагворты получили позднее, породнившись с королевской фамилией. Сама же Рут была дочерью простого рыцаря, особой бедной, но честной. Судя по сохранившимся портретам, четырем в общей сложности, молодая графиня отличалась редкой красотой, семейные хроники говорят о ее скромности, добром нраве и музыкальном таланте. У Джона был младший брат, Гордон; когда Рут родила первого ребенка, мальчика, он обвинил ее в измене, ссылаясь на то, что ребенок не похож на мужа и вообще ни на кого из Дагвортов.

Абигейл сделала паузу, чтобы перевести дыхание и собраться с мыслями. Я же почувствовала смутное беспокойство, как едва различимый комариный зуд над ухом — вроде бы и мешает что-то, но когда пытаешься сосредоточиться и понять, что именно, и ощущение ускользает. «Непохожий на родителей»… Где-то я это уже слышала, и не так давно.

— Обвинение раскололо семью на две части, — тем временем продолжила Абигейл. — Кто-то поддерживал добродетельную красавицу Рут, кто-то предпочитал поверить Гордону. Сам же граф Дагвортский сетовал в письмах к друзьям, что распри его утомили, и он-де готов даже признать своим сыном и бастарда, лишь бы укоротить злые языки и вернуть Рут улыбку. Но было уже поздно. Колесо сплетен завертелось — и задавило простую рыцареву дочку. Рут не выдержала позора и, как говорят, сбросилась со стены замка. Джон от горя сошел с ума и стал искать смерти на дуэли, в чем и преуспел через полтора года. Титул перешел к его брату Гордону. Поговаривают, что тот хотел сжить маленького Грегори, единственное дитя графа, со свету, но вмешался призрак почившей Рут и, как водится, пригрозил Гордону страшными карами. В итоге мальчик остался жить при замке в качестве бесправной и безгласой зверюшки… Однако у Гордона не было ни родных детей, ни бастардов, и когда он скончался — при весьма странных обстоятельствах, замечу — то титул унаследовал Грегори. Как говорится в семейной легенде, призрак Рут Вивиан Дагворт и поныне хранит род, следя за тем, чтобы титул наследовали только те, в ком есть ее кровь и Джона.