Сергей Владич - Тайна распятия

Когда Сергей Михайлович с Елизаром подошли к базилике, Трубецкой не сразу понял, что храм расположен прямо перед ними. Они оказались на уровне крыши боковых нефов, и, чтобы войти вовнутрь, необходимо было спуститься по довольно крутой лестнице вниз. Сергей Михайлович лишь на секунду остановился у входа, взглянул на надпись и прошел вслед за библиотекарем внутрь.

В базилике было очень тихо, прохладно и… безлюдно. У Трубецкого тревожно заныло под левой лопаткой. Он был уверен, что Ганс Мюллер должен был быть здесь, в базилике, вместе с Афанасием, но храм был совершенно пуст. Сергей Михайлович попросил Елизара разузнать, куда подевались ризничий и Ганс. Елизар также был встревожен и, оставив Трубецкого в храме, отправился на поиски. Теперь уже Сергей Михайлович имел возможность осмотреть великолепное убранство базилики. Он переходил от иконы к иконе, от колонны к колонне и вдруг заметил, что на одной из них бронзовая табличка с изображенным на ней крестом и двумя греческими буквами AK отогнута, а небольшое углубление за ней — пусто. Это было трудно объяснить, учитывая царивший повсюду идеальный порядок, и он решил обратить внимание хозяев на эту странность. Прошло еще минут десять, в течение которых Трубецкой, очарованный окружавшими его древностями, рассматривал алтарную мозаику. Наконец Сергей Михайлович услышал за спиной шаги и обернулся. В храм вошли Елизар и Афанасий.

— Ваш друг покинул нас, — произнес, пожав плечами, Афанасий. — Он сослался на какое-то срочное дело и, как я понимаю, сейчас находится уже за пределами монастыря. Я думал, вы в курсе.

Удивлению Трубецкого не было предела.

— Как это покинул? — переспросил он. — Он мне ничего не сказал… Впрочем, бог с ним, ладно. Я потом попробую его разыскать. Только хотел сообщить вам об этой колонне. С ней что-то не так.

Сергей Михайлович указал Елизару и Афанасию на отогнутую бронзовую табличку. Монахи подошли поближе. Увидев инициалы на табличке, Елизар побледнел, пошатнулся и, едва не упав, оперся рукой на стену базилики, а Афанасий, который был помоложе, развернулся и, выговорив шепотом «О Боже!», стремглав выскочил из храма. Сергей Михайлович подхватил Елизара и усадил его на ближайшую скамейку. Бескровные губы пожилого монаха шептали какую-то молитву, слов которой Трубецкой разобрать не мог. Он лишь услышал в конце слово «перстень» и только тогда вдруг вспомнил рассказ Бестужева о перстне святой Катерины, который в строжайшей тайне хранился в монастыре. Неужели похищена именно эта реликвия?

— Вы в порядке? — спросил он Елизара. — Я могу чем-то помочь?

Монах будто очнулся и пришел в себя. Он вцепился костлявой старческой рукой в запястье Трубецкого и заговорил торопливым шепотом:

— Понимаете, за этой пластинкой вместе с перстом святой Катерины хранился ее перстень. Этот перстень не просто монастырская реликвия. Его сам Спаситель надел на руку святой Катерине, избрав ее в свои невесты. Перстень этот обладает способностью исцелять любые недуги, но лишь тогда, когда исцеляемый чист душой и помыслами, а сам перстень находится вблизи горы Хорив, вдали от нее он теряет силу… Человек, укравший перстень, видимо, не знает этого.

— Уже знает, — раздался за спиной Трубецкого голос Афанасия, который вернулся в базилику. — Грешен я, грешен, — с горечью в голосе произнес он, подойдя к ним. — Я даже не знаю, как это произошло… Я рассказывал ему о храме, он задавал какие-то вопросы, потом мы перешли к легенде о святой Катерине и о перстне… Но я не говорил ему, Боже меня сохрани, о том, что перстень хранится здесь, у нас. Я и представить не могу, откуда он это узнал…

— Вам удалось установить, где сейчас находится господин Мюллер? — спросил его Трубецкой.

— Да, я как раз этим и занимался. Он уехал час тому назад от монастыря на машине по направлению к Каиру. У нас нет транспорта, чтобы его настичь, но у нас есть прихожане, работающие в каирском аэропорту. Мы попробуем остановить его там.

— Почему бы вам просто не обратиться в полицию?

— Видите ли, — ответил на это Елизар, — существование перстня является тайной для всех, в том числе и для местных властей. Нам нечего им сказать по поводу этой кражи. С точки зрения закона этот перстень не существует.

— Ну что ж, я все понял. — С этими словами Сергей Михайлович встал со скамейки. — Мне пора. Я вам очень признателен за помощь с рукописью. Простите, что так вышло с этим Мюллером, если бы я только мог знать, какие злодейские мысли роятся у него в голове, никогда бы не привел его сюда! Простите, Христа ради, — сказал он и перед тем, как откланяться, оставил Афанасию номер своего мобильного телефона, попросив позвонить, как только станет известно, куда направляется Мюллер. — Если я могу что-то сделать, чтобы вернуть перстень, я к вашим услугам.

Сергей Михайлович покинул монастырь с тяжелым сердцем. Ему было крайне неприятно и обидно, что он стал частью, говоря простым языком, преступления, которое, очевидно, было задумано Гансом Мюллером или как там его настоящее имя, с самого начала. Сидя в автобусе, который направлялся в Каир, Трубецкой еще и еще раз прокручивал в голове все, что с ним произошло за последнюю неделю, и пришел к выводу, что его заманили в ловушку просто мастерски. И тут он снова вспомнил разговор с Бестужевым, рассказавшим ему о перстне. К сожалению, тогда Трубецкой не придал этому разговору особого значения — мало ли, какие существуют легенды о христианских святых. В то же время в его голове вдруг всплыло: «Синай — гора Хорив — Хоревица — Лысая гора — Киев. Как это говорил Артур: Хорив на древнееврейском означает „сухость, пустынность“, а Хоревица — это как раз и есть Лысая гора? — размышлял он. — Но ведь и это не все, как же я об этом не подумал раньше? Ведь бог Хор в древнеегипетской мифологии как раз и ассоциируется с горой, поскольку „Хор“ — это „высота, небо“, и, по-видимому, не случайно именно гора Хорив у иудеев называется Божьей горой. Кроме того, Хор выступал в трех ипостасях — как владыка небес, царь богов, бог Солнца, а также как земной царь, фараон. Хор уже был настоящей троицей — небесный царь, земной царь и сокол. И есть целый ряд ученых, которые утверждают, что именно из этого египетского мифа выросла легенда об Иисусе Христе и о троице… О Господи! — Сергей Михайлович даже вздрогнул, настолько новая мысль, возникшая у него в голове, показалась ему необыкновенной. — Но ведь Иисуса распяли на Голгофе, а Голгофа — это ведь та же самая Лысая гора…И в Киеве на Лысой горе совершали казни… Не слишком ли много случайных совпадений?» Автобус уже подъезжал к Каиру, когда размышления Трубецкого были прерваны телефонным звонком. Это был Афанасий. Взволнованным голосом монастырский ризничий сообщил Сергею Михайловичу, что по данным сотрудников аэропорта Ганс Мюллер только что покинул Египет. Он был на борту самолета, направляющегося в Киев.