Сергей Владич - Слуги дьявола

В лодке были сам Дубянский, кассир Гемш и бухгалтер Орфеев Иван Данилович из того же Заемного банка, сенатский протоколист Захаржевский, а также придворный закройщик Дьячков и доктор Сипаж с женами. Только отплыли от берега, как в лодке обнаружилась течь. Началась паника. Бухгалтер, кассир Гемш, придворный закройщик и женщины выпрыгнули первыми и пустились вплавь — благо до берега было совсем недалеко. Затем в воде оказался врач. На какую-то минуту Дубянский и сенатский протоколист оставались в лодке вдвоем. Затем врач увидел, как из лодки буквально вывалился Дубянский, а уж после него выпрыгнул протоколист. Более доктор Сипаж ничего полезного сообщить не смог.

В то же время сенатский протоколист Петр Захаржевский показал на допросе, что в подробностях ничего не помнит, поскольку сидел посередине лодки на веслах, очень испугался течи и покинул тонущую посудину не мешкая. Из его слов следовало, что к гибели Дубянского он никакого отношения не имел.

Во время обеда Трубецкой рассказал об этих протоколах Шуваловой.

— Слушай, — задумчиво произнесла она, — что-то мне это имя — Петр Захаржевский — кажется знакомым… Я его где-то видела, причем совсем недавно… Ладно, вспомню — скажу.

Телефон в кабинете Трубецкого зазвонил буквально через пятнадцать минут после того, как они расстались.

— Сережа, ты не поверишь! Имя Петра Захаржевского встречается в списке членов Великой английской ложи, Великим магистром которой был Федор Дубянский!

— А ты откуда взяла этот список? Ведь мы узнали о связи Дубянского с ложей только после посещения дачи.

— Точно… Я и не подумала… Понимаешь, этот список был среди тех документов, которые нашли в тайнике под церковью вместе с дневниками Дубянского. Перед отъездом в командировку Артур оставил его мне среди поручений — я как раз этим утром его изучала, когда ты мне сказал о Захаржевском.

— Но почему Артур сразу не отдал нам этот документ и даже не сказал о нем ничего?

— Не знаю, может, сам хотел сначала посмотреть, а может, просто не придал ему значения. Однако теперь это уже не столь важно. У меня появилась версия, так что хочешь — принимай, хочешь — нет. Уверена, что в ту роковую для него ночь Дубянский взял жезл с собой. Петр Захаржевский знал об этом и по какой-то причине хотел им завладеть. Нам неизвестно, каков был его первоначальный план, однако, когда лодка дала течь и началась паника, он, видимо, воспользовался ситуацией. Возможно, он прихватил с собой подходящий тяжелый предмет, которым хотел воспользоваться позже, как только представится удобный случай… Но я лично думаю, что в суете Захаржевский попытался отобрать жезл у Дубянского, преуспел в этом и жезлом же стукнул его по затылку. Остальные уже были в воде, спасали себя и не обратили внимания на их борьбу в лодке. Помнишь, как врач описал ход событий: Дубянский вывалился из лодки — не выпрыгнул, не выпал, а именно вывалился! Затем Дубянский утонул, а Захаржевский — выплыл.

— Здорово, мне нравится. Напоминает детективную историю из телевизионного сериала «Улицы разбитых фонарей». Только как жезл возвратился обратно на дачу и попал назад, в шкатулку?

— По-видимому, у Захаржевского была задача не только отобрать жезл, но и вернуть его на место.

— Значит, за ним стоял кто-то достаточно влиятельный, кто мог уговорить члена ложи поднять руку на собственного Великого магистра, собиравшегося отдать жезл кому-то вне ложи. По-видимому, эта железка связана с какой-то тайной, раз за ней такая охота идет уже больше двухсот лет.

— Интересно, а какова судьба этого протоколиста? — вдруг поинтересовалась Анна.

— В документах Тайной экспедиции есть примечание, как раз на протоколе допроса: «Умер от удара 15 декабря с. г.».

— Вот тебе и раз! Из Невы выплыл, а тут удар хватил… Надо бы детальнее присмотреться к фигуре самого утопленника, а то что-то слишком много мистических совпадений вокруг скромного советника правления Заемного банка…

Трубецкой воспользовался советом Анны и посвятил два последующих дня изучению архивных документов Заемного банка. И выяснил немало удивительных подробностей.

Манифест правительства от 28 июня 1786 года, объявлявший о создании этого финансового учреждения, определил в качестве его главной цели долгосрочное кредитование дворянства и купечества. Предполагалось, что кредиты будут выдаваться банком под низкий процент, что должно было избавить заемщиков от произвола ростовщиков. Еще в процессе создания Заемного банка главный директор Ассигнационного банка А. П. Шувалов (как потом прокомментировала Анна, ей не родственник и даже не однофамилец) подсчитал, что Заемный банк принесет казне немалую прибыль уже в первый год. Однако эти расчеты не оправдались, поскольку они основывались на предположении, что весь оборотный капитал банка будет сразу выдан в ссуды, а погашение долгов и выплата процентов по ним будут производиться без промедления.

Заемному банку планировалось предоставить двадцать два миллиона рублей для выдачи ссуд дворянам и одиннадцать миллионов рублей для кредитования городов. Однако хронический бюджетный дефицит не позволил осуществить намеченные ассигнования. Уже через девять лет дефицит бюджета и нежелание купцов держать вклады в Заемном банке привели к тому, что привлеченные средства оказались несоизмеримо меньше запросов на кредиты. Ситуация усугублялась огромным долгом, доставшимся от безнадежных заемщиков Санкт-Петербургского дворянского банка, счета которых были переданы вновь созданному учреждению. Истощение кассовой наличности объяснялось непомерно большими выдачами: только в 1795 году банк раздал долгосрочные ссуды более чем на четыре миллиона рублей.

Со временем запросы дворянства возросли и касса Заемного банка уже не могла их удовлетворить. К тому же служащие банка оказались замешанными в сомнительных сделках. Об одной из связанных с банком афер даже упоминает в своих «Записках» поэт Г. Р. Державин. При поступлении прошений дворян о выдаче ссуд директора банка отвечали, что денег нет, и советовали просить купцов делать вклады в банк. Петербургские купцы, в основном иностранного происхождения, разумеется, не реагировали на такие просьбы, однако предлагали брать взаймы у них, но уже под завышенные в два-три раза проценты, которые и разделялись впоследствии в долях с теми самыми купцами, маклерами и банком, точнее — с главным директором оного. Таким образом, купцы, маклеры и банковские служащие имели свою выгоду непосредственно за счет убытков заемщиков.

Существовала в Заемном банке и другая проблема — крупные хищения денег. Например, кассир Андрей Иванович Кельберг украл из кладовых пятьсот девяносто тысяч рублей, положив вместо десятитысячных пачек ассигнаций простую бумагу. По материалам следствия, учиненного по личному распоряжению Екатерины II в 1796 году, стало ясно, что хищение казенных денег было заранее спланированной акцией, в которой принимал участие один из директоров банка. Более того, на следствии кассир заявил, что по приказу главного директора П. В. Завадовского из банка было вывезено неизвестно куда два сундука денег. В Заемном банке были обнаружены и другие злоупотребления. К примеру, ссуды выдавались ассигнациями, а в книгах выдачи сумм они записывались как выдачи серебряными деньгами.