Софья Ролдугина - Кофе со льдом

Но призраки беспокойные, однако не слишком вредные. Есть — увы нам! — среди них и такие, кто способен даже и на убийство.

Вот свидетельство юного разносчика газет, Тимми Тома. Привожу его, как есть, не привнося ни единого лишнего слова:

«Шёл я, значит, шёл, и вдруг — хвать меня кто за горло! И тряпку мокрую в морду тычет! Ну, я дёрг туды, дёрг сюды… Чую, всё — каюк пришёл! И тут ка-ак загрохочет телега! Ка-ак кучер обложит когой-то по матери! И всё, отпустило, слава святому Киру Эйвонскому! Что б я еще да к Горбу пошел газеты носить? Да ни в жисть!»

Незадолго же до ужасного нападения бедный Тимми Том видел, как он утверждает, прекрасную, но очень грустную леди в голубом платье. Нет никаких сомнений, что это была именно Печальная Леди.

Но что же побуждает ее нападать исключительно на мальчиков, да еще исключительно светловолосых и голубоглазых? Ответ кроется в истории Печальной Леди.

При жизни ее звали Лаура Шеридан, и она была младшей дочерью в семье владельца шляпной мастерской. Мисс Шеридан часто стояла за прилавком, помогая отцу, и по работе была вынуждена часто разговаривать с покупателями. Там ее и заметил один весьма состоятельный бромлинец. Он соблазнил наивную мисс Шеридан. Через несколько месяцев она осознала, что находится в положении. Испугавшись грядущего позора, мисс Шеридан отправилась к знахарке-гипси — и убила еще не рожденного ребенка с помощью зелья. Но доза яда оказалась слишком велика, и, пролежав в лихорадке неделю, мисс Шеридан испустила дух.

Однако на этом ее история не заканчивается.

Мысли о нерожденном ребенке, о прекрасном малыше, так мучили бедняжку Лауру Шеридан в последние часы ее земного существования, что она вернулась из обители Смерти в облике Печальной Леди и отныне каждую ночь бродит по славному городу Бромли. На голове у жестокого призрака — шляпа из отцовской мастерской с наводящими ужас лентами цвета сумерек и заката, цвета нежной сирени и бледных фиалок… словом, цвета самого забвения. Печальная Леди ищет среди юных бромлинцев своего нерожденного сына — такого, о котором она мечтала. Прекрасного мальчика с золотистыми волосами и небесным взглядом!

А отыскав — убивает, чтобы увести в чертоги Смерти и более не скитаться в одиночестве.

Так что же могут сделать осторожные родители, чтобы уберечь своих отпрысков от зловещей Печальной Леди?

Во-первых, отвести свое чадо в храм и взять освященный цветок. Приколотый на ворот или на шляпу, он отпугнет нечестивую Леди.

Во-вторых, если ваш мальчик светловолос и голубоглаз, вы можете выкрасить его волосы луковой шелухой или чайной заваркой, чтобы Печальная Леди не обратила на него своего губительного внимания.

И, в-третьих, сторонитесь гипси! Как известно, именно зелье гипси послужило причиной смерти бедной мисс Шеридан и ее превращения в ужасный призрак. Кто знает? Вдруг с самого начала та знахарка-гипси задумывала убить несчастную? И кто скажет, какие еще зловещие планы может лелеять этот страшный народ!

За сим остаюсь с нарастающим беспокойством за юных бромлинцев.

Искренне Ваша,

Если начинала я читать статью с интересом, то к середине он превратился в недоумение, а к концу — в самую настоящую ярость.

— Да что же это такое?! — я скомкала газету и швырнула ее в корзину для бумаг. Утро было безнадежно испорчено. Даже кофе остыл, пока я читала, и шапка взбитых сливок в нем осела. — Как можно спекулировать на трагедии? Этот писака ведь просто взял волнительную тему — и обрядил ее в рубище таких нелепых фактов, что… А это? — я кинулась к корзине, вынула смятый лист и еще раз перечитала концовку. — Рекомендует покрасить ребенку волосы луковой шелухой, чтобы уберечь его от убийцы! Натравливает на гипси разъяренную толпу! Сейчас же не Средние века, в конце концов!

Завершив гневную тираду, я залпом выпила остывший кофе, немного привела себя в порядок и вызвала Магду — сказать ей, чтоб она заварила мне ромашки для успокоения нервов.

Ведь злость и попытки заниматься бухгалтерией плохо сочетаются.

С ла Роном я столкнулась в тот же день, но — удивительно — не в кофейне, а в галерее, куда отвела меня леди Клэймор, не теряющая надежды приобщить свою блудную подругу к эфемерной прелести искусства. Выставка была якобы «знаковая» — приезжали какие-то загадочные «романские кубисты». Но, несмотря на все старания леди Клэймор привить мне хороший вкус, в который раз я осталась равнодушной к современной живописи.

Увы, сколько ни буду слушать и смотреть — никогда не пойму, почему просто красиво нарисованное яблоко — это «пошлый натюрморт», а яблоко, состоящее из одних углов, да еще с треугольным листочком на веточке — это «смелость, граничащая с шедевром»!

— Решили приобщиться к творчеству сеньора Рикко, леди Виржиния? День добрый!

— Приветствую вас, мистер ла Рон, рада… — «видеть вас в своей кофейне снова» чуть было не сказала я по инерции, но вовремя умолкла и приветливо улыбнулась. — Что привело вас в Королевскую галерею?

— Как всегда, работа, — развел руками репортер и сделал знак фотографу, чтоб тот прошел дальше и продолжил съемку. — Мой коллега, который обычно заведует обзорами событий в мире искусства, тяжело заболел, а он выручал меня несколько раз… Вот, подменяю его. Правда, в кубизме я не слишком разбираюсь, — добавил он громким шепотом, смешно задирая брови. — Но тут главное сыпать терминами и этак слегка снисходительно восхищаться. Так что пока погляжу, а к вечеру сяду за статью. Видите — ношусь, как проклятый, пишу за двоих.

— О, успехов вам в этом непростом деле, — улыбнулась я и кивнула стоящей неподалеку леди Клэймор, давая понять, что у меня деловой разговор. Она сразу поняла — не в первый раз такое происходило — и продолжила разглядывать картины. — К слову, вы читали ту ужасную статью в последнем номере «Вестей Аксонии»?

Ла Рон в лице переменился.

— Только не говорите мне, что видели эту… эту… эту недоделку! Какой позор — такая солидная газета, и в ней кошмарная, насквозь скандальная статейка о призраках! Как вспомню — стыдно становится за всю нашу журналистскую братию… Леди Виржиния, я не знаю, кто этот человек, но у него определенно есть покровитель, — трагически подытожил ла Рон, тяжело вздохнул и вытер испарину со лба тыльной стороной руки. — Этот «мистер Остроум», который взял себе сейчас наивульгарнейший псевдоним «Озабоченная Общественность», пишет такие статьи, что ни один приличный редактор их не пропустит. В «желтых» газетах по четверть рейна — да, но не в «Бромлинских сплетнях» и не в «Вестях Аксонии». Знаете, у него статью завернули только однажды. Когда он хотел написать о том злополучном бале в ночь на Сошествие. Я видел текст — очень много посвящено героизму какого-то сэра Фаулера, распознавшего заговорщика, который прятался за образом леди в розовом платье. И еще — домыслам о том, кем могла быть захваченная в заложницы Леди Метель, — со значением произнес ла Рон и бросил на меня неожиданно острый взгляд, но я ответила очередной безмятежной улыбкой. — Всего одну статью завернули. А ведь даже меня — меня! — частенько просят «придержать» материал. Каково, а?