Юрий Леж - Черный дом

Возле привычного, знакомого и удобного для бывшей репортерши столика Василий проделал все замысловатые, необходимые по этикету телодвижения: и стул перед дамой отодвинул, и дождался пока она присядет, и только после этого расположился сам, — крайне небрежно, как отметила Нина, подсознательно уже десяток лет оценивая людей по их отношению к собственной безопасности. А новый её знакомец, без малейших раздумий и треволнений, сел спиной ко входу в ресторанный зал, как, впрочем, на его месте сделали бы девяносто мужчин из ста.

— Уважаемая Нина Трофимовна, — обратился Василий Аркадьевич к своей формальной подопечной. — Хоть время еще и раннее, но не желаете ли отобедать? Издательство, как и принято, все расходы на проведение встречи берет на себя…

— Спасибо, — холодно ответила бывшая репортерша. — Время и в самом деле для меня не обеденное, а что же касается оплаты, то "Сытин и компания" имеет достаточно доходов, в том числе и от издания моих книжек, чтобы позволить себе подкормить иной раз своих авторов, верно? Впрочем, расплачиваться в ресторанах я предпочитаю сама, вам об этом, наверное, уже говорили? И вовсе не из феминистических побуждений, как утверждают злые языки. Самостоятельности и самодостаточности мне вполне хватает и без таких демонстративных жестов. Но у каждого человека имеются привычки, отказываться от которых трудно…

Да уж… это была вовсе не та рыженькая "золушка" из журналистского цеха десятилетней давности. Нина не просто повзрослела, изменилась внешне, но и коренным образом поменялась изнутри, превратившись из слегка взбалмошной, легко меняющей настроение барышни в достаточно холодную и надменную с посторонними и случайными знакомцами леди. И даже отменная, от лучшего городского мастера, прическа — модное ныне каре — казалось бы, свидетельствовала о твердом и уверенном характере обладательницы бронзово-рыжих тщательно постриженных и уложенных волос.

Привычным жестом Нина подозвала скучающего из-за отсутствия посетителей официанта, немолодого, до изможденности худого и смуглого мужчину в дневной светло-бежевой курточке, но все-таки в белоснежной сорочке и черной "бабочке" на шее.

— Вот что, любезный, — попросила бывшая репортерша, предварительно поздоровавшись. — Принеси-ка ты господину Федотову коньяку, наверное, граммов двести, под "императорскую" закуску, лимон и сахарную пудру… а мне, пожалуй, джина, только не британского, а отечественного, городского завода, почему-то он мне больше нравится… и что-нибудь легкое закусить…

— Несколько странно, — подал голос Василий Аркадьевич, — употреблять в такое время…

— Если у вас нет наклонностей к алкоголизму, то употреблять можно в любое время, — назидательно ответила Нина и поторопила официанта: — Действуй, любезный, и запиши всё это на мой счет…

— Слушаю-с… — на старинный манер сюсюкнул официант, тут же будто бы испаряясь от столика.

— Надеюсь, от двухсот граммов полуденного коньяка у вас не разовьется запой или что-то подобное? — насмешливо уточнила она у редактора. — Во всяком случае, вы в любой момент можете отказаться от спиртного и попросить себе кофе или чай, тут их готовят отменно, как, впрочем, и все, что подают на стол гостям…

Несколько шокированный таким поведением известной литераторши Василий Аркадьевич взял паузу, чтобы слегка придти в себя, вытащил из кармана не нового, но вполне еще приличного пиджачка пачку ставших не так давно модными сигарет и жестом спросил разрешения у дамы.

— Курите, курите, — милостиво кивнула Нина. — Чуть позже я и сама покурю, после порции джина…

Чиркнув спичкой, затянувшись и интеллигентно выдувая дым в сторону от стола, Федотов помолчал еще несколько минут, но все-таки первым продолжил разговор:

— Скажи мне, как новому человеку, Нина Трофимовна, а почему вы не хотите заключить с издательством постоянный договор? На несколько лет? Мне представляется это более удобным, чем ежеквартально резервирование типографских мощностей под ваши возможные новые книги…

— Как новому человеку, объясню, — снисходительно улыбнулась Нина. — Я ни с кем не связываю себя долгосрочными обязательствами. Мне так удобнее. Тем более, печь, как пирожки, обязательные по какому-то договору один-два романа в год я не умею. Пусть будет звучать высокопарно, но творческая работа не поддается нормированию и упорядочению подобно конвейерной сборке автомобилей. Когда у меня, с божьей помощью, что-то этакое получается написать, то я просто разрешаю "сытинцам" опубликовать мою книжку первыми. Далее — никаких преференций. Если вы успели уже узнать, то некоторые повторные издания моих романов я доверяю другим издательствам.

— Ну, так ведь никто же не хочет загонять вас в какую-то кабалу… — начал было Василий Аркадьевич…

"Да насрать мне на ваши желания, — едва не высказалась Нина, но пришлось сдерживаться, это в своей компании, дружественных литераторов, художников, актеров и прочей богемы она частенько бывала несдержанной на язык, а тут… — У вас, издателей, одно желание — продать книжки повыгоднее, а для этого надо и автору поменьше заплатить, и рабочим в типографии, не говоря уж о редакторах-корректорах и прочем конторском люде…" Конечно, в глубине души бывшая репортерша понимала всю сложность и многогранность издательского дела, ведь это не мясом торговать, ни хлебом, которые всегда ели и будут есть. Духовная пища — вещь тонкая, коммерсанту здесь прогореть — раз плюнуть. Но все-таки в разговорах до понимания всех трудностей книготорговцев не снисходила.

— Ну, а раз не хотите, то давайте не будем поднимать этот вопрос, — как взрослая малышу, чуть снисходительно, но серьезно улыбнулась Нина. — Он уже давным-давно оговорен с Сытиным-старшим, пусть даже и не зафиксирован на бумаге, но Олег Петрович не такой человек, чтобы отказываться от собственных слов.

— Да-да, — поспешил согласиться Федотов и этой поспешностью стал еще более неприятен литераторше.

Было в его торопливости что-то ненужное, подхалимское по отношению к отсутствующему начальству, мол, ему виднее, а я — только маленькая-маленькая сошка.

"И что это он все время глазами играет, будто они у него на шарнирах, — неприязненно подумала Нина. — Так напоминает некоторых сыскарей… из старых моих знакомых… но будь это жандармский или еще из какого солидного департамента, так Голицын бы предупредил. А нынешних полицейских я и сама всех знаю… писательство писательством, а старые связи не забываются, особенно, если их подновлять время от времени…"

Тем временем на столе появился очень ароматный коньяк в пузатом, большом бокале, "императорский" тончайше порезанный лимон, блюдечки с сахарной пудрой и мелко помолотым кофе, высокий стакан не менее ароматного джина, тарелочка с охлажденными креветками и маленькой кляксой майонеза на краю.