Мишель Ходкин - Неподобающая Мара Дайер

Словно защищая, он мимолетно прикоснулся к моему плечу. А потом протянул руку.

Мне хотелось взять ее, хотелось плюнуть Анне в лицо, хотелось поцеловать его, хотелось ударить коленом в пах Эйдена Дэвиса. Но воспитание победило, я заставила свои нервы подчиниться сигналам мозга и вложила свою ладонь в ладонь Ноя. Поток побежал от кончиков пальцев к пустоте, находившейся в том месте, где некогда был мой живот.

И вот так, запросто, я полностью, всецело и окончательно стала Его.

Мы молчали, пока не оказались там, где нас не могли слышать и видеть ошеломленные, охваченные трепетом ученики. У скамьи рядом с баскетбольным полем Ной остановился и наконец-то выпустил мою руку. В моей ладони теперь ощущалась пустота, но у меня едва хватило времени ощутить потерю.

— Ты в порядке? — мягко спросил он.

Я кивнула, глядя мимо Ноя. У меня онемел язык.

— Уверена?

Я снова кивнула.

— Совершенно уверена?

Я сердито посмотрела на него.

— Со мной все прекрасно.

— Вот это моя девушка!

— Я не твоя девушка, — ответила я более ядовито, чем намеревалась.

— Тогда ладно, — сказал Ной, с любопытством посмотрел на меня и приподнял бровь. — Кстати, об этом.

Я не знала, что ответить, поэтому ничего не ответила.

— Я тебе нравлюсь, — в конце концов проговорил он. — Я тебе нравлюсь. Нравлюсь.

Он пытался не улыбаться.

— Нет. Я тебя ненавижу, — ответила я, надеясь, что если я скажу это, так и будет.

— И все-таки ты меня рисуешь.

Ной все еще выглядел самодовольным, нисколько не обескураженным моим заявлением.

Это была пытка: хуже того, что произошло у автоматов, хотя теперь нас было только двое. Или как раз потому, что нас было только двое.

— Почему? — спросил он.

— Почему — что?

Что я могла сказать?

«Ной, несмотря на то что ты засранец, а может, именно поэтому, мне бы хотелось сорвать с тебя одежду и завести от тебя детей».

Молчи!

— Почему — все, — продолжал он. — Начни с того, почему ты меня ненавидишь, и продолжай, пока не перейдешь к рассказу о рисунках.

— На самом деле я тебя не ненавижу, — сказала я, сдаваясь.

— Знаю.

— Тогда зачем спрашиваешь?

— Потому что мне хочется, чтобы ты в этом созналась, — с кривой улыбкой сказал он.

— Заметано, — с чувством безнадежности сказала я. — Мы закончили?

— Такие неблагодарные личности мне еще не встречались, тебе в этом нет равных, — задумчиво проговорил он.

— Ты прав, — ровным голосом сказала я. — Спасибо, что спас. Мне надо идти.

Я двинулась было прочь.

— Не так быстро!

Ной потянулся к моему здоровому запястью. Он осторожно взял меня за руку, и я повернулась. Сердце отвратительно трепыхалось.

— У нас все еще есть проблемы, — сказал он.

Я непонимающе смотрела на него. Он все держал меня за руку, и это влияло на мой разум.

— Все думают, что мы вместе, — сказал Ной.

Ох. Ему нужен был путь к спасению. Конечно же, ведь на самом деле мы не были вместе. Я была просто… Не знаю, кем я была для него. Я уставилась в землю, ковыряя мощеную дорожку носком теннисной туфли, как надутый ребенок, пока решала, что же сказать.

— Расскажи в понедельник своим друзьям, что бросил меня, — в конце концов заявила я.

Ной выпустил мое запястье с искренне недоумевающим видом.

— Что?

— Если ты расскажешь, что порвал со мной после уикэнда, все рано или поздно об этом забудут. Расскажи им, что я слишком приставучая или еще что-нибудь.

Ной слегка приподнял брови.

— Именно это и было у меня на уме.

— Прекрасно, — сказала я, озадачив саму себя. — Я подыграю во всем, что потребуется, ладно?

— Воскресенье.

— Извини?

— Мне требуется воскресенье. На субботу у родителей есть задумки, но в воскресенье я свободен.

Я не поняла.

— И?

— И ты проведешь этот день со мной.

Такого я не ожидала.

— Да ну?

— Да. Ты у меня в долгу.

И он был прав: я была перед ним в долгу. Ною ничего не стоило повести себя так, чтобы мечта Анны и мой кошмар стали явью; он мог бы просто сидеть, пожимать плечами и таращиться. Этого бы хватило, чтобы я была опозорена на всю школу.

Но он этого не сделал. Он спас меня, и я не могла даже представить почему.

— Есть ли смысл спрашивать, что ты собираешься заставить меня делать в воскресенье?

— Вообще-то нет.

Ладно.

— Есть ли смысл спрашивать, что ты собираешься делать со мной?

Он озорно ухмыльнулся.

— Вообще-то нет.

Невероятно.

— Наши занятия будут подразумевать понятие «безопасный»?

— Это будет зависеть целиком и полностью от тебя.

Ной придвинулся невозможно близко, он был всего в нескольких дюймах от меня. Я видела его веснушки, прятавшиеся под щетиной.

— Я буду ласков, — добавил Ной.

У меня перехватило дыхание, когда он посмотрел на меня из-под ресниц, уничтожая взглядом.

Я сощурилась.

— Ты зло.

В ответ Ной улыбнулся, поднял палец и легонько постучал по кончику моего носа.

— А ты — моя.

С этими словами он пошел прочь.

После школы Даниэль ожидал меня у задней калитки. Он перевесил перегруженный рюкзак на другое плечо.

— Ну-ну. Разве это не тема для пересудов всего города?

— Новости здесь разносятся быстро? — спросила я.

В тот же миг я заметила, что на меня поглядывают другие ученики Кройдена. Мы с Даниэлем пошли к машине.

— Наоборот, дорогая сестра. Я услышал, чем закончилось представление возле обеденных столов, только полтора часа спустя. Поговорим об этом? — спросил Даниэль, когда мы добрались до машины.

Я резко засмеялась, открыв дверцу и нырнув внутрь.

— Нет.

Даниэль последовал за мной меньше чем через секунду.

— Ной Шоу, вот как?

— Я сказала нет.

— Когда это случилось?

— Нет — значит нет.

— Ты ведь не думаешь, что без моей помощи тебе разрешат выбираться из дома с этим парнем?

— И все равно — нет.

Даниэль вырулил с парковки.

— Что-то мне подсказывает, что ты передумаешь, — сказал он.

И улыбался дороге перед машиной весь путь домой. Это так раздражало. Когда он зарулил на подъездную дорожку, я выскочила с пассажирского сиденья, краем глаза заметив младшего брата, который сидел на корточках у кустов, отделявших наш участок от соседского. Даниэль уже ушел в дом.

Я подошла к Джозефу. Как и вчера, с ним, похоже, все было в порядке. Как будто я и не попадала в больницу. Мне хотелось позаботиться о том, чтобы так и было дальше.

— Привет, — сказала я, приблизившись. — Что…

Черная кошка, которую гладил Джозеф, приоткрыла желтые глаза-щелочки и зашипела на меня. Я сделала шаг назад.

Джозеф убрал руку и повернулся, не вставая с корточек.

— Ты ее пугаешь.

Я подняла руки, защищаясь.

— Извини. Идешь в дом?

Кошка тихо мяукнула и метнулась прочь. Брат встал и вытер руки о рубашку.