Дебора Харкнесс - Манускрипт всевластия

Бабушка пересела в качалку, застучала полозьями.

— Мне пришлось, Эм. Богиню это не удивило, а мне показалось правильным. И неизбежным.

— Ты и раньше видела их обеих?

— Да. Деву во сне — я сама была ею и мчалась на коне по лесу. А старушка поджидала меня за дверью гостиной.

Ты на большой глубине, Диана, прошелестела бабушка. Надеюсь, ты выплывешь.

— Богиню нельзя вызывать, когда вздумается, — заметила Эм. — Есть силы, которых ты пока что не понимаешь.

— Я и не вызывала — они появились сами, когда я решила дать Мэтью кровь. И охотно мне помогли.

А есть ли у тебя право вот так раздавать свою кровь? — Бабушка раскачивалась так, что половицы скрипели. Об этом ты не подумала?

— Ты Мэтью знаешь всего-то месяц, — сказала Эм, — но во всем ему повинуешься и готова ради него умереть. Вот что тревожит Сару. Той Дианы, которую мы знали, нет больше.

— Я люблю его, и он меня любит, — с жаром ответила я, закрывая глаза на его многочисленные тайны — Рыцарей Лазаря, Жюльет, Маркуса, — на его бешеный нрав и его потребность подчинять себе все и вся.

Но Эм и без слов знала, о чем я думаю.

— Не надо делать вид, что проблем не существует, Диана. Ты уже пробовала это со своей магией, но она настигла тебя. С теми сторонами Мэтью, которые непонятны или неприятны тебе, произойдет то же самое. Нельзя прятаться вечно, в особенности теперь.

— О чем ты?

— Слишком много иных заинтересованы в этой рукописи, в тебе и в Мэтью. Я чувствую, как они сжимают кольцо вокруг дома Бишопов. Не знаю, на чьей они стороне, но шестое чувство подсказывает мне, что мы скоро это узнаем.

Эм поплотнее укрыла меня одеялом, подложила в огонь полено и вышла.

От сна меня на этот раз пробудил пряный запах моего мужа.

— Вернулся, — сказала я сонно, протирая глаза.

Мэтью выглядел отдохнувшим — его кожа снова приобрела свой нормальный жемчужный тон.

Он насытился. Напился человеческой крови.

— Как и ты. — Он поднес мою руку к губам. — Мириам говорит, ты почти весь день проспала.

— Сара дома?

— У нас все в наличии, — усмехнулся он уголком губ. — Даже Табита.

Мне захотелось побыть в их обществе. Он без споров вынул из моей вены иглу, взял меня в охапку и отнес в семейную комнату.

Эм и Маркус долго хлопотали, укладывая меня на диване, но разговор и очередной фильм-нуар скоро утомили меня. Мэтью, заметив это, снова взял меня на руки и объявил:

— Мы идем наверх. Увидимся утром.

— Капельницу вам принести? — спросила Мириам.

— Нет, больше не нужно.

— Спасибо, что не стал подключать меня к этой штуке, — сказала я на пути через холл.

— Ты еще слаба, но для теплокровной необычайно вынослива, — ответил Мэтью, поднимаясь по лестнице. — Как все вечные двигатели, должно быть.

Он выключил свет. Я с довольным вздохом прильнула к нему, по-хозяйски положила руки ему на грудь. Луна, заглядывая в окно, освещала его свежие шрамы, из розовых уже ставшие белыми.

Я устала, но шестеренки, активно работающие в голове Мэтью, не давали мне спать. По складке его рта и блеску глаз было ясно, что он, как и обещал, выбирает одну из дорог на распутье.

— Скажи что-нибудь, — попросила я. — Не молчи.

— Что нам нужно, так это время, — задумчиво откликнулся он.

— Вряд ли Конгрегация нам его предоставит.

— Значит, сами возьмем. Переместимся из настоящего куда требуется.

Спускаясь утром с лестницы, нам пришлось передохнуть. Я твердо решила дойти до кухни самостоятельно, и Мэтью, к моему удивлению, не стал меня отговаривать. Мы уютно сидели рядком на деревянной ступеньке. Водянистый свет нового дня, сочась через волнистые стекла у парадной двери, намекал на солнечную погоду, в семейной стучали костяшками скрэбла.

— Когда ты им скажешь? — спросила я. Говорить пока было особенно нечего — Мэтью все еще разрабатывал план.

— Позже. — Мы прислонились друг к дружке.

— Надо, чтобы Сара успела влить в себя свою норму кофе — хотя скандал все равно неизбежен. — Я взялась за перила, вздохнула и поднялась. — Тронулись.

В семейной Эм принесла мне первую чашку чая, а Мэтью и Маркус с моего молчаливого согласия вышли на ежеутренний брифинг — до нашего путешествия им следовало многое обсудить.

После чая настал черед фирменного омлета Эм — с луком, грибами, сыром и ложкой острого соуса.

— Спасибо, Эм. — Я принялась за дело.

— В отдыхе и усиленном питании нуждается не один Мэтью. — Она посмотрела в окно на обоих вампиров.

— Мне гораздо лучше сегодня, — заверила я, надкусив тост.

— Аппетит к тебе как будто вернулся по крайней мере. — В горке омлета образовалась уже заметная ямка.

Когда Мэтью и Маркус пришли обратно, я приканчивала вторую тарелку. Вид у обоих был мрачный, но Мэтью на мой вопросительный взгляд качнул головой — значит, речь у них шла не о нашем предполагаемом путешествии. Мэтью, придвинув себе табурет, углубился в газету. Я доела свой омлет, заварила себе еще чаю. Сара помыла посуду.

Когда Мэтью дочитал, я сказала:

— Хочу пойти в лес, на место гибели Жюльет.

Он тут же встал.

— Сейчас подгоню «рейнджровер».

— Что за безумие, Мэтью! Рано еще. — Маркус повернулся к Саре, ища поддержки, но она сказала:

— Пусти их. Оденься только потеплее, Диана, на улице холодно.

Вошла озадаченная Эм.

— Мы ждем еще кого-то? Дом полагает, что да.

— Шутишь! — сказала я. — Он не добавлял себе комнат со времен последнего семейного сборища — куда он ее воткнул?

— Между ванной и чуланом. — Эм показала на потолок, сообщив мне телепатически: Я же говорила, что дело не только в тебе и Мэтью. Все дружно отправились наверх посмотреть, что за чудо явил нам дом. Предчувствия меня редко обманывают, добавила Эм.

В новой комнате стояла медная кровать с блестящими шарами. На окнах висели потрепанные красные шторы (Эм настаивала на том, чтобы их немедленно снять), на полу лежал вязаный коврик в бордово-сливовой гамме. Довершал обстановку розовый умывальник в виде надбитого таза и кувшина, и все эти вещи мы видели в первый раз.

— Откуда это взялось? — удивлялась Мириам.

— Кто знает, где он держит свое барахло. — Сара села на кровать, попрыгала на матрасе. Пружины ответили ей возмущенным звоном.

— Рекорд он поставил на мой тринадцатый день рождения, — вспомнила я. — Четыре спальни и викторианский гарнитур для гостиной.

— И сервиз «Голубая ива» на двадцать четыре персоны, — подхватила Эм. — Чашки остались нам, а что покрупнее исчезло, как только гости разъехались.

Пока все осматривали комнату и значительно сократившийся чулан рядом, я переоделась, сползла вниз и села в «рейнджровер». Недалеко от места нашей битвы Мэтью остановился. Колеса ушли глубоко в рыхлый грунт.