Даниэль Дефо - Жуткие приключения Робинзона Крузо, человека-оборотня

Во время этого путешествия я проходил не более двух миль в день, если считать по прямой. Однако я так много кружил, осматривая местность в поисках чего-то нового, что всякий раз добирался до намеченного для ночлега места очень усталым. Ночевать я устраивался либо на дереве, либо на земле между двумя деревьями, огораживая пространство вокруг себя воткнутыми в землю кольями, чтобы ни одно животное не могло приблизиться ко мне, не разбудив.

Выйдя на побережье, я с удивлением понял, что по воле судьбы обосновался в наихудшей части острова. Здесь весь берег кишел черепахами, тогда как на моей стороне за полтора года мне удалось поймать только трех. Здесь также водилось несметное количество птиц самых разных пород, причем некоторые были мне известны, а иных я никогда прежде не видывал, и у многих из них мясо оказалось очень вкусным.

Признаюсь, что этот берег был гораздо привлекательнее, чем мой, и все же у меня не было ни малейшего желания переселяться сюда. Я уже привык к своему жилищу и, находясь в этом месте, чувствовал себя странником, оказавшимся на чужбине. И все же здесь было очень хорошо, и в течение трех ночей зверь радостно бегал по побережью, чего не делал на протяжении нескольких полнолуний.

Я прошел миль двенадцать по берегу в восточном направлении. Затем, установив высокий шест в качестве вехи, я решил, что пора возвращаться домой. Во время следующей экспедиции я вознамерился пройти на другую сторону острова, двигаясь на восток от моего жилища с тем, чтобы вновь выйти к этой вехе.

Я пошел домой другой дорогой, полагая, что прекрасно знаю остров и ориентируюсь на нем, благодаря чему выйду прямо к моему первому жилищу, но я заблуждался. Пройдя две-три мили, я спустился в очень широкую долину, со всех сторон окруженную лесистыми холмами, и потерял ориентацию, не зная, в какую сторону мне идти. Долина эта находилась в глубокой тени, и все деревья и растения в ней были изогнутыми и чахлыми, испытывая острый недостаток солнечного света. И в довершение ко всем моим несчастьям, все четыре или пять дней, что я пробыл в этой долине, погода стояла пасмурная.

Не имея возможности сориентироваться по солнцу, я плутал по долине, чувствуя себя неуютно и страдая от сырости и холода, и в течение всего этого времени ощущал беспокойство жившего во мне зверя, такое же сильное, как во время прошлогоднего землетрясения. Я был абсолютно уверен, что если бы в эти ночи было полнолуние, зверь сразу же убежал бы из этой долины, и это притом, что ему незнакомо то чувства страха, которое испытывает человек. И я часто ловил себя на мысли, что если бы не скрывавшийся во мне зверь, мне было бы намного хуже в этой долине, хотя я не мог объяснить, откуда у меня брались подобные мысли. Я чувствовал, что в этой долине есть нечто, что старалось держаться подальше от меня, подобно тому, как более мелкие животные сторонятся зверя, но не в такой степени и по какой-то иной причине.

В конце концов, мне пришлось вернуться на побережье, отыскать веху и вернуться домой тем же путем, по которому я пришел. Я шел теперь с частыми остановками, потому что было очень жарко, и ружье, заряды и топор, которые я нес, казались очень тяжелыми.

По пути я вспугнул маленькую козочку и поймал ее. Мне пришла в голову великолепная мысль попробовать привести животное к себе домой. Я часто подумывал о том, как бы приручить одного-двух козлят и развести стадо домашних коз, чтобы обеспечить себя пищей к тому времени, когда у меня закончатся порох и заряды. Я надел на козленка ошейник из веревки, которую я свил из канатной пеньки и всегда носил при себе, и повел его за собой, что оказалось нелегко, так как козочка все время, что мы шли до моей беседки, упиралась, испуганная запахом сидевшего во мне зверя. Там я перенес ее внутрь загородки и оставил, ибо мне очень хотелось поскорее вернуться домой, где я не был уже около месяца.

Нет слов, чтобы выразить ту радость, которую я испытал, возвратившись в мое прежнее жилище и устроившись в гамаке помощника капитана, ибо я по-прежнему называл его именно так. Это небольшое путешествие и жизнь под открытым небом стало для меня таким неприятным опытом, особенно те дни, которые мне пришлось повести в незнакомой сумрачной долине, что дом показался мне идеальным местом для жизни. Все в нем было настолько удобно, что я порешил никогда впредь не удаляться на слишком большое расстояние от него, покуда мне суждено пребывать на острове.

С неделю я отдыхал и отъедался после долгого путешествия, и все это время занимался важным делом, сооружая клетку для моего Попки, который по-прежнему часто пугался жившего во мне зверя. Затем я вспомнил о несчастной козочке, которую заточил в тесной ограде, и решил привести ее домой или хотя бы покормить. Придя к беседке, я нашел ее там, где оставил, да она и не могла уйти; однако она умирала от голода. Я нарубил веток с первых попавшихся деревьев и кустов и перебросил их внутрь изгороди.

Вновь наступил сезон дождей осеннего равноденствия, и вновь я торжественно отметил 30 сентября, вторую годовщину моей жизни на острове. Весь день я провел, смиренно и с благодарностью вспоминая многие милости, ниспосланные мне в моем уединении, без коих мое положение было бы несравненно более печальным. Я кротко и от всего сердца благодарил Господа за то, что Он открыл мне: зверь и я, мы можем быть счастливы в этом уединении, намного более счастливы, чем если бы мы жили в человеческом обществе.

К этому времени я начал отчетливо понимать, насколько моя нынешняя жизнь была счастливее того постыдного, греховного существования, которое я вел в прошлом. С этого момента я начал приходить к заключению, что на этом Богом забытом острове, в одиночестве, возможно, и должны проходить мои самые лучшие годы.

Вот в каком настроении пребывал я в начале третьего года жизни на острове. Не утомляя читателя подробными описаниями второго года, в целом можно сказать, что и в этот год я редко сидел без дела, ежедневно посвящая время всевозможным занятиям.

При сем кратком упоминании о моих трудах мне хотелось бы добавить, что я работал с неизменным прилежанием. Мне не хватало инструментов, помощи, умения, и поэтому изготовление любой вещи отнимало у меня уйму времени. Однако, несмотря на это, благодаря терпению и трудолюбию я обзавелся множеством вещей, на самом деле — всем, что, как будет показано ниже, требовалось мне в данных обстоятельствах.

Ноябрь сменился декабрем, и я предвкушал, что вскоре соберу урожай ячменя и риса. Отведенный под них участок был невелик, но на этот раз урожай обещал быть добрым. И тут внезапно я обнаружил, что вновь возникла угроза потерять всё зерно, так как у меня объявились многочисленные враги, от которых практически невозможно уберечься. Главными из них были козы и те зверьки, которых я назвал зайцами. Они совершали набеги на маленькую плантацию и днем и ночью, распробовав сладость побегов, едва те окрепли и на них начали завязываться колосья.