Владимир Анин - Легенда о двенадцати ковчегах

Во времена становления Киевской Руси древляне поняли, что с таким сильным и быстро развивающимся соседом им вскоре придется несладко. По примеру Киева решили они призвать на княжение человека со стороны. Однако, в отличие от русичей, остановили свой выбор не на варягах, а на южных соседях — хазарах. И призвали они хазарского князя Мала с дружиной. Мал — старый враг киевлян, начал совершать набеги на Киев. Однажды он хитростью заманил к себе небезызвестного князя Игоря, жестоко расправился с ним, а затем направил в Киев послов свататься к вдове Игоря Ольге. Таким образом, Мал не только попытался унизить княгиню и ее покойного мужа, но и заявил о своем праве наследования киевского престола.

Ольга приказала убить послов, а сама отправилась со своей дружиной в логово древлян. Там она притворилась, будто собирается уступить натиску Мала, напоила его дружину, а после учинила кровавое побоище. Причем правящую верхушку древлян она казнила тем самым изощренным способом, который практиковали древляне — привязывая жертву к деревьям и разрывая на четыре части. Что было дальше, официальная история умалчивает, однако в легенде говорится, что один из древлян оказался предателем. Причем это был не простой древлянин, а сам ротный. Он взялся показать киевлянам, где спрятаны сокровища древлян. Ольга послала с ним своего лучшего дружинника с двенадцатью воинами. Однако спустя две недели к воротам Киева вернулся только один дружинник. Сам он был мертв, а с ним несколько лошадей да один ковчег. Что стало с другими воинами и древлянским ротным, неизвестно, и тайна захоронения сокровищ так и осталась неразгаданной. Говорят, что спустя много лет одна дружина, заплутав в лесу, наткнулась на ту пещеру. Рассказывают также о деревянном истукане, который сторожит сокровища под землей. Однако и эту дружину постигло несчастье. В Киев вернулся только один смертельно раненый воин с одним ковчегом. Видимо, именно от него стало известно о деревянном истукане. Но больше он ничего рассказать не успел и умер.

В течение веков эта печальная история повторялась с завидной регулярностью. Только с каждым разом деревянных истуканов становилось на одного больше. Словно древний дух, охраняя сокровища своего народа, каждый раз добавлял по одному истукану, дабы отпугивать непрошеных гостей. Последний раз пещера упоминается в одном документе начала девятнадцатого века. К тому времени пещеру охраняли уже десять истуканов, а в самой пещере оставалось всего два ковчега. И вновь все то же самое. Смертельно раненый человек на лошади, один ковчег, предсмертное сообщение об истуканах и никаких следов. Жуткая история, неправда ли? Однако та информация, которой мы обладаем на сегодняшний день, в какой-то степени обнадеживает. Мы можем предположить, что двенадцатый ковчег по-прежнему находится в пещере. Значит, его можно отыскать. А ваша скрижаль — не что иное, как карта, указывающая на место, где эта пещера располагается. Мы, правда, с собой ее не принесли, я оставил ее у себя в сейфе. Но вот копию с нее сделали. — Профессор достал из кармана сложенный вчетверо листок и, развернув его, положил на стол перед Ариной. — Мы сравнили этот рисунок с картой современной Беларуси и пришли к выводу, что вот здесь, — он указал вилкой на синий кружочек, нарисованный им загодя ручкой, — находятся ваши Ольшаны. А вот здесь, — он указал на другой кружочек, — Давид-Городок. Знаете такой?

Еникеева кивнула.

— Кто, интересно, мог сделать эту карту? — задумчиво произнесла она.

— Трудно сказать. Возможно, она была изготовлена с самого начала, а может, много позже кем-нибудь из тех, кто обнаружил пещеру. В любом случае, то, что она сохранилась — просто чудо. Кстати, я не исключаю, что те, кто находил в течение веков пещеру, могли пользоваться именно этой картой. Просто каким-то образом они каждый раз теряли ее. Точно так же, всякий раз все, кто прикасался к этой тайне, погибали.

— Но где же сама пещера? — поинтересовалась Арина.

— А пещера… — Бершинский сделал паузу, словно бы подготавливая женщину. — Пещера находится здесь. — И он ткнул вилкой в изображение, чем-то напоминающее солнце.

— Так близко! — воскликнула Арина. — Я же в тех краях столько лет провела!

— Да уж, — откинувшись на спинку стула, сказал профессор. — Порой самое интересное и загадочное находится у нас прямо под носом.

— Вы меня заинтриговали, — улыбнулась Еникеева, пригубливая вино.

— Вот уж к чему не стремился, — поморщился Бершинский. — Напротив, я хотел предупредить вас об опасности.

— Так вы не готовы взяться за это дело? — насторожилась Арина.

— Ну, почему же? — Профессор слегка подался вперед и серьезно посмотрел на Еникееву. — Это наша профессия — поиск неизведанного и разгадывание загадок истории. Мы готовы отправиться в то место, которое обозначено на карте, и попытаться приподнять завесу тайны древлянской пещеры.

— В таком случае, я поеду с вами, — заявила Арина.

— Простите, но мы никогда не берем в экспедицию женщин, — возразил Бершинский. — Кроме того, я уже говорил вам, что эта поездка может оказаться крайне опасной. Слишком велик риск.

— Вы забыли, кем я работаю, — возразила Арина. — Я летчик, риск — моя профессия.

Бершинский попытался было найти еще какой-нибудь аргумент «против», но, так и не найдя, беспомощно развел руками.

— Воля ваша. Я пытался вас отговорить, но карта принадлежит вам, и вы имеете полное право распоряжаться ею по своему усмотрению. Честно говоря, я предполагал такой исход, но…

— Спасибо, — сказала Арина.

— За что?

— За то, что не обманули. Я, признаться, и такой исход тоже предполагала.

— Как? Но вы же знали, к кому обращаетесь! — встрял в разговор Пучков.

— Знала. Но еще я знала, что, когда разговор заходит о деньгах или, тем более, о каких-нибудь сокровищах, люди почему-то сильно меняются.

— Бывает, — согласился профессор. — Но это, к счастью, не наш случай. Мы с Артемом Григорьевичем люди науки, и у нас в таком предприятии исключительно научный интерес. Кроме того, мы все находки передаем в музейные коллекции.

— Правда? — Глаза у Арины слегка округлились. — И себе ничего не оставляете?

— Ни капелечки, — понурив голову, подтвердил Пучков.

— А монетки? — ехидно подмигнув Пучкову, спросил Бершинский.

— Да какие монетки! Так, скромненькая коллекция. Альберт Родионович иногда позволяет мне отбирать кое-что для себя.

— Ну ладно, не прибедняйся. У него действительно неплохая коллекция монет.

— Бывают и получше, — возразил Пучков.

— Бывают, — согласился профессор. — Зато такое количество экспонатов, которое мы с тобой передали в музей, в нашей стране не передал, наверное, никто за последние сто лет. Всё больше, наоборот, из музеев тянули.