Юрий Волузнев - Черное зеркало

Игорь вздрогнул.

— Так вот почему!.. — вспомнил он свое удивление, когда после перестрелки с черным «джипом» обнаружил совершенно не израсходованную обойму.

— Именно поэтому, друг мой…

Игорь в упор посмотрел на Хильду.

— Но если вы всех нас ненавидите, с какой стати я должен помогать вам?

— Чтобы стать человеком. Истинным человеком. Чтобы в одной связке со мной бороться за торжество великой идеи.

— Но разве я не человек? — тихо спросил Игорь, не в силах оторвать взгляд от ее широко раскрытых, светящихся каким-то внутренним огнем бездонно-голубых глаз.

Уголки ее губ приподнялись. Рот приоткрылся, обнажив ровный ряд сияющих белизной зубов. По лицу пробежала тень торжествующей улыбки.

— Пока еще нет, — прошептала она. — Но уже начинаете становиться им…

Что-то неведомое поднималось в Игоре изнутри. Голова закружилась. Во всем теле чувствовалась удивительная легкость, какая-то наркотическая эйфория… Картины видеофильма затуманивались, теряли свои краски и очертания. Чувство ужаса и отвращения от увиденного притуплялось, и все это действо постепенно начинало казаться самой обыкновенной, заурядной эротической фантазией.

Хильда словно читала его мысли и отвечала на его слова, невзирая на то что губы его не шевелились и только все более и более учащенное дыхание вздымало его грудь. И с каждым глотком воздуха, напоенного тонким ядовитым ароматом, идущим от ее лица, ее волос, ее тела он с ужасом убеждался, что хочет повиноваться ей.

Хильда тихо засмеялась. Придвинулась ближе, положила руку на колени Игоря.

— И все это не так уж и страшно… Не правда ли?.. — шепотом произнесла она. — Вот видишь, дружок, один из барьеров ты уже преодолел…

Игорь удивленно огляделся вокруг. И снова, словно притянутый невидимым магнитом, взгляд его утонул в бездонной глубине сияющей голубизны.

Словно какая-то волна прокатилась по всей поверхности его тела, мягко ударилась в грудь, рассыпалась мелкой водяной пылью и, превратившись в прозрачный, искрящийся туман, заволокла все окружающее. Взгляд Хильды завораживающим светом загадочно сияющих синих звезд насквозь пронизывал глаза Игоря, и какие-то невидимые лучи тянулись к самым отдаленным уголкам его мозга и наполняли его душу одурманивающей, расслабляющей истомой.

Он замотал головой, пытаясь прогнать это наваждение.

Хильда приблизила к нему лицо. Взмахнула ресницами.

— Ничего не получится, милый, — зашептала она. — Ты уже мой. И Лариса моя. И девочки… И еще многие и многие в скором времени будут моими… Я создам целое поколение прекрасных, сильных людей. Они расплодятся и рассеются по всему свету. От их детей опять пойдут дети… И в конце концов миром будет владеть новая раса полноценных, здоровых и объединенных великой идеей людей… Наше великое дело не погибло. И никогда не погибнет. Это дело бессмертно… А поскольку истинный человек всегда стремится к бессмертию, то именно эта идея будет путеводной звездой к достижению его цели… Ты удивляешься, почему я так молода… Потому что я тоже бессмертна. Запомни это, мой дорогой друг. И ты будешь бессмертен, если останешься со мной… Сильные люди никогда не стареют. Они всегда молоды…

Игорь почувствовал на своем лице страстное дыхание Хильды. Ее мягкие, влажные губы прерывисто продолжали шептать что-то. Они легко, словно крылья бабочки, касались его губ. Синие глаза, подернутые искрящимся туманом, жадно пили его полный ответного желания взгляд. Длинные черные ресницы были опущены и призывно подрагивали. Пальцы скользили по лицу, плечам, по груди, судорожно расстегивали ворот рубашки…

Игорь крепко сжал хрупкую, почти девичью фигурку, опрокинул ее навзничь. Впился в эти сладкие, зовущие губы. Лихорадочными движениями начал срывать черный эсэсовский китель, рвать галстук со свастикой посередине… Коснулся ладонью упругих бедер и заскользил вверх, к прохладным, наполненным любовным трепетом источникам высшего наслаждения…

Внезапно Хильда громко расхохоталась.

Словно змея, выскользнула из его объятий. Вскочила, вся растрепанная и раскрасневшаяся. И, размахивая парабеллумом, отбежала в сторону.

— Все! Все! — весело закричала она. — На сегодня достаточно!.. Не все сразу, милый!.. Отложим что-нибудь и на потом… В конце концов, я тебе обещала валькирий, но не обещала себя!.. Предупреждаю, я опасная любовница…

Ее громкий хохот заполнил пространство комнаты. Хильда раскрыла дверь и мгновенно исчезла. Защелкнулся дверной замок.

Игорь в изнеможении упал на диван.

Она торжествующей походкой, с победно сияющим взором прошла по коридору и поднялась по винтовой лестнице.

Она не заметила, как в темный закуток, расположенный в другом конце коридора, быстро юркнула чья-то бесшумная тень.

Выйдя от Игоря и оставив его на попечение своих верных помощников, Хильда направилась в свои подземные апартаменты. Там у нее была своя комната, большая, со сводчатым потолком и даже камином. В этой комнате находился ее гардероб, письменный стол красного дерева, диван, туалетный столик с большим зеркалом и двумя бронзовыми канделябрами по углам. А также — скрывавший всю стену стеллаж, битком набитый книгами, журналами и толстыми папками, распираемыми обилием бумаг. Над маленькой низенькой дверцей в противоположной стене, завешенной гобеленом, висела вставленная в черную полированную рамку фотография кумира всей ее жизни — Адольфа Шикльгрубера, более известного в истории под другим именем…

За маленькой дверью было еще одно помещение. А за ним и другое. В этих комнатах, а скорее, своего рода кладовых хранилось много интересного. Там было и аккуратно сложенное оружие, и кое-какая необходимая аппаратура, и еще один большой стеллаж, на одной из полок которого тесным рядом стояли видеокассеты с необходимыми Хильде документальными материалами. На всякий случай… В этих же комнатах находилась и исчезнувшая коллекция Липских.

Да и не только эта коллекция. Поскольку Хильда охотно принимала дары и подношения своих адептов во всевозможных видах — и денежными знаками, и ценными вещами. И, естественно, антиквариатом…

Но сейчас эта дверца была наглухо заперта, поскольку Хильде в данный момент заходить в эти комнаты не было необходимости.

Она переоделась, привела себя в порядок после столь бурно закончившегося диалога с Игорем. И, вспомнив, какой неожиданной страстью к семидесятилетней старухе вдруг воспылал ее пленник, самодовольно рассмеялась.

Она снова взглянула на себя в зеркало и с удовлетворением отметила, что явно кокетничает сама с собой. Если верить отражению, то до семидесяти ей еще жить да жить…