Юрий Волузнев - Черное зеркало

Мимо скамейки проходила молодая парочка, очевидно молодожены. Парень в джинсовой курточке катил перед собой детскую коляску. Заметив даму, он поклонился ей. Та приветливо улыбнулась и ответила ему поклоном головы.

— Кто это? — спросила жена, когда парочка поровнялась с Юрием Михайловичем.

— Да так… Наша бывшая училка по биологии…

— У нее глаза странные… Холодные. Просто ледяные какие-то…

— Да она на всех так смотрит…

Юрий Михайлович снова взглянул в сторону сидящей дамы и вдруг увидел, что к ней подошла высокая стройная блондинка с распущенными волосами, в черной кожаной куртке. Они о чем-то пошептались между собой. Дама кивнула и улыбнулась с довольным видом. Встала со скамейки. И обе, не торопясь, вышли из сквера…

Добравшись наконец до Веселого Поселка и войдя в свое новое жилище, Лариса бросилась в кресло и облегченно вздохнула.

Все. Теперь, по крайней мере в ближайшее время, можно никого не опасаться. Осталось хорошенько припрятать все свои ценности, отложив на расходы несколько пятидесятидолларовых купюр, разобраться с гардеробом, необходимой парфюмерией и приступать к дальнейшим действиям.

Не откладывая дела в долгий ящик, Лариса пристроила все свое богатство в дальнем углу антресолей, завалив его каким-то тряпьем, свертками и коробками, найденными в квартире. Заранее купленные, а также сегодня принесенные из дому немногочисленные вещи были распределены по степени их необходимости. Например, всевозможные предметы личной гигиены, а в частности те, которые, как утверждает телереклама, «открыли для себя» Ксения, Евгения и другие авторитетные личности, Лариса расположила так, чтобы они всегда были у нее под рукой… Одежду развесила в платяном шкафу. А отцовский пистолет положила под подушку дивана. На всякий случай.

Неожиданно она вспомнила, что забыла взять с собой бутылку с остатками отравленного ликера, которая была замаскирована среди стоящей на кухне той квартиры многочисленной стеклянной тары. Но не тащиться же ради нее обратно!

Теперь можно было спокойно выпить кофе, закурить, небрежно развалясь на диване, а вечером наконец-то посмотреть телевизор. А заодно и более обстоятельно обдумать свое нынешнее положение и составить ориентировочный план на будущее.

Лариса все более и более успокаивалась.

В конце концов, несмотря на кое-какие шероховатости, на непредвиденные встречи с соседкой, сегодняшний день прошел сравнительно успешно. И хотя он еще не завершился, Лариса была довольна собой.

Недаром строгая наставница так высоко ценила ее незаурядные способности.

Лариса горько усмехнулась, вспомнив о ней.

Теперь они стали врагами.

Потому что ничто не может до такой необузданной ярости взбесить женщину, как измена. И в особенности — измена того, кто обязан ей чуть ли не всем своим существованием. Воспитанная и выпестованная по заранее определенному образу и подобию, Лариса просто обязана была продолжить дело, начатое своей неукротимой, зациклившейся на маниакальной идее наставницей, своеобразным Пигмалионом.

Но она отказалась. Испуганная страшной властью, неизбежным насилием и, в конце концов, этим ужасом, которые вместе с жезлом правления предлагали ей.

Гибель ничего не значащей авантюристки, какой была Света-Наташа, — ничто по сравнению с тем, к чему ее склоняла эта беспощадная фурия. Другого выхода просто не было. А может быть, внезапно ослепленная паническим страхом, Лариса просто не заметила этого выхода.

Конечно, можно было бы обратиться за помощью к закону, оправдывая себя беспечным любопытством к необъяснимым проблемам и явлениям бытия. И тем, что, опутанная хитросплетенными сетями, оказалась втянутой в эти оказавшиеся далеко не безобидными игрища. Но был ли в этом смысл? Как всем хорошо известно, многие из законов сейчас еще только пишутся. А уже написанные никоим образом не предусматривают столь неконкретные с точки зрения здравого смысла вещи, как ведовство, оккультизм и прочую чепуху… Не то что в средние века с их «Молотами ведьм» и тому подобными уголовно-процессуальными кодексами…

А что до конкретики, до убийств и ритуальных жертвоприношений, — так никогда и никто этого не сможет доказать. А тем более схватить за руку. Тому, кто пожелал бы покопаться в этих делах, так заморочат голову, так отведут глаза, такое подсунут, что этот бедолага сам в психушку запросится…

Поэтому следовало рассчитывать только на собственные силы.

И она бежала.

Лариса спряталась под этой чуждой ей маской. Под защитным камуфляжем этакой джинсовой девочки. Сменила имя, жилье. Перекрасила волосы. И всерьез подумывала о том, не обзавестись ли контактными линзами, чтобы заодно изменить и цвет своих глаз…

Она с сожалением принимала тот неизбежный факт, что теперь ей придется отказаться от многих своих привычек. От салонов красоты, косметических кабинетов, от тех известных в городе парфюмерных магазинов, где долгое время была постоянным клиентом и где ее запросто могли узнать…

Хорошо бы, конечно, просто-напросто уничтожить ЕЕ. Эту жестокую, бесчеловечную мегеру вместе с ее сумасшедшими прислужницами, зомбированными и беспрекословно исполняющими любую ее прихоть. Пока они живы, Ларисе нелегко будет найти спокойное место.

Но эта борьба если и будет возможна, то только когда-нибудь в будущем. А пока следовало бежать. И как можно дальше. Потому что сил для этой борьбы у Ларисы пока явно недоставало.

Конечно, она уже многому научилась. Но чаще всего проделывала подобные штуки не по своему целенаправленному желанию, а скорее случайно, благодаря обостренной интуиции или в моменты какого-то сомнамбулического состояния, в которое она погружалась иногда и начинала действовать на подсознательном уровне…

С величайшим трудом, да и то при подпитке внезапно откуда-то появившейся неведомой силы, ей удалось вытащить эту дуреху Марину из потаенного, находящегося в фундаменте разрушенной церкви страшного подвала.

Лариса узнала о готовящемся с минуты на минуту убийстве, бесцельно бредя по какой-то улице. В этот момент она проходила мимо парикмахерской, витрина которой вдруг вспыхнула перед ее глазами блистающим светом и тут же превратилась в зияющий холодной ледяной бездной зеркальный коридор. И в глубине этого коридора Лариса увидела приготовление к кровавому действу.

В мерцающей дымке она не различила, кого именно привязывают к жертвенному трону — так называется этот роковой стул. Но кто бы то ни был, вся душа ее наполнилась протестом, страстным желанием прийти на помощь и вырвать жертву из кровожадных когтей.

Неожиданно какая-то неведомая сила потащила ее за собой. Лариса даже испугалась этой силы, никогда прежде не ощущая ничего подобного. И только оказавшись в знакомом подъезде так хорошо известного ей дома, ворвавшись в почему-то не запертую квартиру и спустившись в погреб, она словно бы очнулась и с удивлением увидела Марину, в полуобморочном состоянии сидящую на каменном полу.