Юрий Волузнев - Черное зеркало

В зеркале не отражалось ничего.

Игорь подошел к креслу, поправил плед, сбившийся под веселым сержантом, выключил свет и пошел на кухню.

Сел за стол и налил себе новый стакан…

Кухня. По большому счету, самое жилое место в квартире. На кухне готовили, на кухне обедали, на кухне принимали близких друзей. На кухне можно было просидеть всю ночь. Покурить, поговорить, никому не мешая. Выпить. (И если вдруг не хватило, сбегать на угол за следующей бутылкой.) Здесь же достать из холодильника закусон и при большом желании на скорую руку чего-нибудь разогреть. И даже тихонько послушать музыку. На кухне всегда жила и никогда не умирала хваленая с недавнего времени гласность. На кухне можно было говорить обо всем, ругать все и вся, рассказывать анекдоты и весело смеяться, не озираясь по сторонам. Да что хам! Она даже функционально всегда была посвящена жизни и существовала ради поддержания жизни. На кухне, за крайне редким исключением, не принято ни рождаться, ни умирать. И поэтому в отличие от комнаты она никогда не была связана ни с какими фатальными переходами: из небытия — в жизнь или из жизни — в небытие.

Короче, кухня — это самое подходящее в данной ситуации место.

Тем временем по ночному городу катился милицейский «уазик».

— Что там стряслось? — не оборачиваясь, полюбопытствовал шофер.

— Да так, девка молодая крякнула, — ответил сержант. — Напилась чего-то.

— Ханыга, что ли?

— Да нет, ядом. Интеллигенция… — Сержант закурил, причмокнул. — Представляешь, не квартира, а целый музей!

— Что ж она тогда? Долбанутая? Или по тому принципу, что, мол, богатые тоже плачут? — зло усмехнулся шофер.

— Черт ее знает…

— С жиру, сволочи, бесятся. Потому что жареный петух в задницу не клевал… Вот поэтому и… Чуть что — и лапки кверху.

— А у вас какие соображения на сей счет, Борис Александрович? — обратился сержант к фотографу.

— Ну какие такие соображения, Саня?.. — пожал плечами серенький пиджачок. — Разве я Господь Бог? Жизнь — она и есть жизнь. Сам знаешь… И горе — оно всегда горе. Что бедный, что богатый — проблемы, в принципе, одинаковы… Ну сам посуди. Бедного бросила жена и богатого бросила жена — кому легче?

— Так-то оно так, — согласился шофер, сплюнув в окошко. — Но только с той разницей, что богатому утешиться легче. Взял да и поехал куда-нибудь на Канары тосковать… А тут, горе не горе — один хрен двенадцать метров в коммуналке с занудой-женой и неясельным огрызком…

— А я так думаю, — категорично заявил сержант, отщелкнув окурок в открытое окно автомобиля. — Не было смысла ей травиться! Надо журналиста этого потрясти.

— Потрясем, — коротко отозвался следователь.

Завалиться спать и забыться безмятежным сном после всего на него навалившегося Игорь, естественно, уже не мог. До утра же оставалось достаточно много времени. И на то, чем это время заполнить, фантазии явно не хватало.

Напиваться до потери пульса уже не было необходимости. В конце концов, все утрясется со временем. Мало ли что в жизни бывает! Но, с другой стороны, всю ночь торчать в пустой квартире, сознавая, что в соседней комнате только что лежал покойник, было не слишком приятно. Даже несмотря на то, что этот покойник еще вчера был твоей собственной супругой.

— Какой-то кошмар в стиле модерн… — поежился Игорь. — И в самом деле, чего это она так вырядилась?.. Ждала, что ли, кого?.. Странно…

Игорь сварил крепкий кофе, насластил его хорошенько — глюкоза, говорят, выгоняет алкоголь — и выпил. Быстро, не смакуя, обжигая губы. Закурил. И с сигаретой в зубах принялся бродить по квартире. Зашел в другую комнату, так называемую спальню, где громоздились две придвинутые друг к другу полуторные кровати, позволявшие в лучшие времена реализовать всевозможные сексуальные фантазии и эксперименты… Но, к сожалению, не с той, чей труп создавал сейчас столько ненужных проблем.

Да, Илона тоже бывала здесь. В прошлом году. Когда Лариса на пару недель уезжала в Лозанну. А Игорь плюнул на все и взял по этому поводу отпуск за свой счет…

Это были незабываемые ночи. В некотором смысле — «швейцарские ночи»… Да какие там ночи! И дни, и вечера… Почти круглые сутки! К приезду Ларисы он был выжат, как… нет, не лимон, а сто лимонов. И вдобавок по этим лимонам проехались асфальтовым катком…

Но Лариса, по своему обыкновению, даже не заметила этого.

«Надо позвонить Илонке, — внезапно подумал Игорь. — Поздно, конечно, но, надеюсь, она поймет. И поможет забыться».

Игорю вспомнилась вчерашняя ночь, нынешнее утро. И появился проблеск надежды на то, что, может быть, и вправду, как принято считать, все, что ни делается, — к лучшему. Сама собой отпадала необходимость в каких бы то ни было бракоразводных процессах. Не надо будет, поскольку уже и не с кем, делить имущество. Илона просто-напросто переедет сюда. Мало того, теперь можно съехаться с ней и выменять шикарную квартиру в каком-нибудь престижном районе, с прекрасным видом из окна, с лоджиями, встроенными шкафами и прочими причиндалами… И может быть, уход Ларисы, несмотря на весь трагизм, окажется именно тем знаменательным событием, снимающим множество преград, которое даст им с Илоной право на совместное счастье.

Игорь теперь даже с некоторой благодарностью подумал о своей бывшей жене: «Прости, Ларисонька, но то, на что ты решилась и сделала, — это самое удачное твое решение. Ну а проблемы, связанные с этим, уж как-нибудь перемучаем…»

Игорь набрал номер Илоны.

Раздались длинные гудки. Он как бы слышал, как на том конце провода надрывается телефон, как разбуженная Илонка нехотя встает и, надев шлепанцы, отороченные серо-зеленым мехом, почти не раскрывая глаз, направляется к телефону. Как она снимает трубку. И слышал ее тихий, сонный, медленный голос: «Алло»…

Но трубку не снимали. Гудки монотонно нудили в ухо, длинным, нескончаемым многоточием отпечатываясь в мозгу.

Игорь повесил трубку. Может быть, он ошибся? Набрал снова.

Та же унылая песня…

Наверное, отключила телефон на ночь.

Игорь вспомнил, как Лариса делала это каждый вечер, чтобы телефонные звонки не нарушали ее ночной покой. Он постоянно злился на это, потому что ему могли позвонить в любое время дня и ночи по любому поводу. И поэтому каждый раз, просыпаясь ночью, он упрямо включал телефон, и часто, к явному неудовольствию Ларисы, тот начинал трезвонить с раннего утра.

Ничего не оставалось, как идти к Илоне экспромтом. И хотя в середине ночи это было не совсем прилично — даже несмотря на их близкие отношения, — будить ее звонком в дверь, рискуя быть, как сказали бы в старые красивые времена, не принятым. Но ситуация нынешней ночи была, деликатно выражаясь, неординарной, и поэтому Игорь надеялся на снисхождение.