Александр Лидин - Отступник

Но вот вдали, на фоне так и не приблизившихся ни на йоту холмов, замаячило какое-то темное пятнышко. Подойдя ближе, Валентина остановилась, зачарованно любуясь очертаниями готического особняка. Дом, позаимствованный из хичкоковского «Психо». В таком доме мог жить только психопат-убийца. На верхнем этаже у него, конечно, хранится мумия матери, а в подвале дома он устроил небольшое кладбище для неосторожных гостей. В болоте за домом должна находиться подводная автостоянка для машин, чьи хозяева нашли вечный приют в доме. Однако Валентина понятия не имела о таких вещах. Она решительно направилась к строению, надеясь найти там кого-нибудь — или, по крайней мере, отыскать нормальную одежду.

Вблизи дом оказался еще более мрачным. Готика Нового Света — именно так можно было охарактеризовать архитектурный стиль сооружения, основания которого казалось много уже для нависающего верхнего этажа.

Валентина осторожно ступила на крыльцо. Обычные доски. Тогда она решительно подошла к двери и постучала. Но никто не ответил. В доме, как и во всем этом мире, царила мертвая тишина. Казалось, Валентина осталась одна во всей вселенной, но после встречи с Жаждущим-стражем она знала, насколько обманчиво такое впечатление. Еще раз громко постучав и не получив ответа, Валентина осторожно толкнула дверь и вошла.

Внутри дом оказался еще более удивительным, чем снаружи. Валентину поразила старинная обстановка, резная мебель красного дерева с множеством затейливых узоров, кресла с шелковой обивкой и причудливо изогнутыми ножками, бронзовые лампы в стиле барокко и куча всяких безделушек, заботливо расставленных тут и там. Да и сам дом — резные перила, балки, деревянные панели — прекрасно гармонировал с мебелью, так что при первом взгляде было трудно различить, где кончается мебель и начинаются витиеватые украшения стен.

Из боковой двери навстречу Валентине шагнула молодая женщина в платье, которое могли бы носить дамы в конце девятнадцатого века. Она не была красавицей, но выглядела очень мило. Ее тонкие, четко очерченные губы расплылись в улыбке. Рыжие волосы были собраны в аккуратную прическу.

— Дорогая… — заговорила она мягким грудным голосом, ничуть не удивляясь наготе Валентины. — Я так рада. У нас здесь почти ничего не происходит. Гости бывают очень редко.

Она выглядела столь чарующе и приветливо, что Валентина невольно насторожилась, боясь обнаружить за этой обаятельной внешностью врага. Рука крепко впилась в рукоять клинка, готовая рвануться при первом же признаке опасности, обнажить полосу смертоносного металла. Но хозяйка продолжала улыбаться, словно не замечая напряжения Валентины.

— Я стучала, — медленно сказала гостья. — Мне никто не открыл… Тогда я вошла.

— Ах, милочка, извините, я была в задних комнатах, услышала ваш стук, поспешила… но, знаете, как это бывает… Дом большой…

Лицо хозяйки покраснело. Она определенно не умела врать, и это позволило Валентине немного расслабиться.

— Я хочу узнать, где я.

— Тут. У меня дома.

— Тогда скажите, кто вы? Где находится этот дом? Куда я попала?

— Ах, милочка, — голос хозяйки по-прежнему звучал очаровательно и нежно. — Вы задаете столько трудных вопросов. Вы в долине Павла.

— Долине Павла?

— Да. Так говорят легенды — хотя я, честное слово, совершенно не верю всем этим пересудам кумушек-соседок. Легенды гласят, что после гибели Христа апостол Павел поселился здесь, вот и долину назвали в честь его.

Валентина слушала хозяйку, пытаясь хоть как-то сориентироваться в происходящем.

«При чем тут Христос? Какое отношение Павел имеет к апостолам?»

— Меня зовут… — хозяйка неразборчиво произнесла какое-то имя и махнула рукой. — Да вы проходите. Вижу, вы с дороги. Сейчас я поставлю чайку. Посидим, посплетничаем…

Хозяйка повернулась и направилась в глубь дома. Валентина осторожно последовала за ней и тут заметила такое, отчего по коже ее поползли мурашки, а пальцы снова до боли вцепились в рукоять сабли. Когда гостеприимная хозяйка поворачивалась, Валентина увидела на ее шее несколько кроваво-красных полос. Такие полосы оставляют острые когти кошки, если неаккуратно играть со зверем. Что-то тут было не так. Ощущение надвигающейся опасности стало еще острее. Валентина почувствовала, как тревога опять сжала ее сердце.

Хозяйка привела ее на кухню, выдержанную в том же стиле. Тут она водрузила на огромную плиту гигантский чайник и стала хлопотать, доставая что-то из буфетов, перекладывая варенье из больших трехлитровых банок в маленькие вазочки, протирая чашки, пересыпая и раскладывая печенье.

Валентина осторожно присела на массивный резной стул, положив саблю с перевязью на край стола. Она чувствовала, что ее нагота не подходит стилю этого дома. Но не выпрашивать же одежду. А хозяйка тем временем двигалась, ни на мгновение не останавливаясь. Вот она очутилась возле Валентины. Ее руки коснулись перевязи. Очарованность исчезла. Резким движением Валентина перехватила руку хозяйки, коснулась ее кожи.

— В моем доме оружие вам не понадобится, а мы можем поставить сюда вот эту вазочку с вареньем и вазочку с тминным печеньем.

— Оставьте, — медленно и спокойно произнесла Валентина. — Мое оружие останется со мной.

— Вы знаете, — продолжала ворковать хозяйка, словно не расслышав замечание Валентины, — тминное печенье во много раз вкуснее яблочного и шоколадного. К тому же оно очень хорошо действует на пищеварительный тракт… — Она говорила и говорила, городя несусветную чепуху. Валентина, понадеявшись на свой дар, позволила хозяйке забрать саблю и отнести ее на столик к окну.

Хозяйка продолжала трещать, двигаясь по кухне, а потом… Валентина даже не поняла, как это случилось. Видимо, усыпленная монотонным и бессмысленным монологом, Валентина утратила бдительность. На мгновение женщина оказалась у нее за спиной. А потом… Страшный удар обрушился на голову. Чем ее ударили? Скорее всего, одной из этих бессчетных вазочек. И все же в ту долю секунды, что пролегла между ударом и тьмой, навалившейся на женщину-воина, она успела дотянуться до «струны» хозяйки.

«Бац!»

Но «бац!» не получилось. Струна оказалась тонкой. Она поранила Валентине пальцы. Обожгла расплавленным железом. Это была та струна, которую Валентина никогда не смогла бы порвать… Но об этом она не успела подумать.

Она успела лишь мысленно потянуться, коснуться «струны» — и отпрянуть от боли, проваливаясь в черный омут беспамятства.

Боль в кистях рук. Нестерпимая боль.

И еще боль в суставах!

С трудом ей удалось разлепить веки.

Она висела. Висела, подвешенная за кисти рук в тускло освещенном помещении без окон со стенами из зловещего красного кирпича. Вдоль стен были расставлены какие-то столы, приспособления и механизмы непонятного назначения, отчего подвал (а это, скорее всего, был какой-то подвал) напоминал лабораторию средневекового Франкенштейна.