Либба Брэй - Прекрасное далеко

Фея парит над плечом. Ее глаза — как черные драгоценности.

— Слушай… — шепчет она.

Где-то совсем недалеко звучат голоса Зимних земель, нежные, как поцелуй матери:

— Расскажи нам о своих страхах и своих желаниях…

Что-то изнутри подталкивает меня ответить. У меня возникает странное чувство, как будто я нашла часть самой себя, о которой прежде и не подозревала.

Голоса звучат снова:

— Твое место именно здесь, здесь скрывается твоя истинная судьба. Тебе нечего бояться…

Губы феи складываются в улыбку:

— Ты это слышишь?

Я киваю, но говорить не могу. Притяжение слишком сильно. Я хочу только идти вперед, соединиться с тем, что ждет меня на другой стороне.

— Я могла бы показать тебе дорогу к Дереву Всех Душ, — говорит существо с яркими золотыми крыльями. — И тогда ты могла бы познать истинную силу. Ты уже никогда не была бы одинокой.

Лианы ласкают мои лодыжки, одна карабкается вверх по ноге. Туман раздвигается, ворота в Зимние земли манят меня. Я шагаю к ним.

Маленькое существо подбадривает меня, касаясь длинными тонкими пальчиками.

— Вот так, вот так… вперед!

— Джемма!

Мое имя доносится сквозь туман, и я делаю шаг назад.

— Не слушай! Иди вперед! — шипит фея, но подруги снова зовут меня, и на этот раз я слышу кое-что еще: топот копыт, резкий и быстрый.

Я отворачиваюсь от Зимних земель и феи, я бегу сквозь туман и возвращаюсь к замку. Из лабиринта выбегают девушки.

— Что такое? Что случилось? — кричит Энн.

Она держит за руку Вэнди.

— Там! — кричит Фелисити, и мы все бежим к ежевичной стене.

По дороге стремительно несется группа кентавров во главе с Креостусом. Завидев нас, они замедляют бег.

Креостус тычет пальцем в мою сторону.

— Жрица! Ты идешь со мной!

— Никуда она не идет с таким, как ты, — отвечает за меня Фелисити, становясь рядом со мной, как солдат.

Кентавр подходит ближе.

— Ее зовет Филон. Она должна отчитаться перед ним.

— Мы пойдем с тобой, Джемма, — заявляет Энн.

— Но мы здесь так веселились, — надувается Пиппа.

— Мы должны идти? — спрашивает Фелисити, не отпуская руку Пиппы.

Я думаю о том, как эта парочка шепчется о чем-то за моей спиной, секретничая. Что ж, возможно, мне приятно будет тоже иметь секреты.

— Нет. Я пойду одна.

Я пробираюсь сквозь ежевику на другую сторону.

— Да, Джемма и сама во всем разберется, — говорит Пиппа и снова тащит Фелисити к лабиринту.

А Креостус окидывает Вэнди жадным взглядом.

— Мне бы хотелось взять с собой вот тебя, сделать тебя моей королевой. Ты когда-нибудь каталась верхом на кентавре?

Мэй оттаскивает Вэнди в сторону.

— Эй, поосторожнее, сэр! Мы все-таки леди!

— Да, я знаю. Леди. Как раз то, что я люблю.

— Креостус, если ты закончил беседу с мисс Вэнди, я не против отправиться с тобой к Филону, — перебиваю его я, пытаясь угадать, что за настоятельная необходимость заставила Филона послать за мной гонцов.

От гулкого смеха Креостуса по коже бегут мурашки. Он подходит ко мне.

— Ревнуешь, жрица? Не хочешь посостязаться за мое внимание? Мне было бы приятно увидеть такое.

— Не сомневаюсь. Но сначала ты сдохнешь, так что давай-ка лучше отправимся к Филону, если ты не против.

— Она меня обожает, — заявляет Креостус, подмигивая.

Мне вдруг хочется нахлобучить на него шляпу и написать его портрет — кентавр, танцующий под звуки свирели, — и повесить эту картину в какой-нибудь модной дамской гостиной.

— Креостус, мы едем или нет?

Он задевает меня боком.

— Тебе отчаянно хочется остаться со мной наедине?

— Я тебя превращу в божью коровку. Вот увидишь.

Без малейшего усилия Креостус забрасывает меня на спину. Мы мчимся через лес, и я изо всех сил цепляюсь за его талию, чтобы не свалиться. Зачем бы я ни понадобилась Филону, ничего хорошего я не жду. Вдали, на реке, я вижу горгону, которая плывет вдогонку за нами.

Нет, ничего хорошего точно ждать не приходится.

В лесу сегодня совсем другая атмосфера. Местные существа не шатаются тут и там без дела. Не видно играющих детей. Все заняты работой. Одни остругивают деревянные колья, заостряя их концы. Другие испытывают примитивные самострелы. Туча стрел проносится над моей головой, заставляя пригнуться. Стрелы вонзаются в мягкую кору дальних деревьев. Горгона подплывает к берегу, и я бегу к ней.

— Горгона, что здесь происходит?

— Не могу сказать, высокая госпожа. Но все встревожены.

К нам подходит Филон — в великолепном плаще из ветвей и листьев, с высоким воротом и рукавами, которые заканчиваются у самых кончиков его длинных пальцев. Кошачьи глаза прищуриваются.

— Ты предала нас, жрица.

— О чем это ты? Предала вас? Каким образом?

Лесной народ собирается вокруг Филона. У некоторых в руках копья.

Неела вспрыгивает на спину Креостуса, ее губы презрительно кривятся.

— Ты ходила в Храм на тайные переговоры с хаджинами, — обвиняющим тоном произносит Филон.

— Ничего подобного! — возмущаюсь я.

Филон и Креостус переглядываются. Неужели Филон меня дурачит? Может быть, это хитрость или своего рода проверка?

— Ты отрицаешь, что посещала Храм?

Я ходила туда, чтобы увидеть Цирцею, но я не могу сказать об этом лесным жителям.

— Да, я была в Храме, — осторожно говорю я. — Ведь именно там мы должны будем соединить руки ради союза?

Неела прыгает на большой пень и припадает к нему. Когда она начинает говорить, ее волосы, мерцая, меняют цвет от синего к черному и обратно.

— Она объединится с ними и отдаст нас Ордену! — даже не говорит, а кричит она. — А те снова построят руны! Пока мы тяжко трудимся здесь, грязные хаджины властвуют над маковыми полями, а мы вынуждены покупать у них урожай!

Недовольный ропот прокатывается по толпе лесных жителей.

Неела злобно ухмыляется.

— Пока Филон заставляет нас ждать, хаджины вступят в тайный сговор с Орденом! И все станет, как прежде, и снова лесному народу останется одно лишь страдание!

— Nyim syatt! — гремит Филон, однако голос лесного вождя тонет в громком шуме его племени.

Все кричат наперебой:

— Где наша доля? Не позволим снова нас поработить!

— Как скоро они явятся в наши земли? — гневно спрашивает кентавр. — Сколько времени осталось до того, как они отберут ту малую силу, что у нас есть?

Неела снова забирается на спину Креостуса.

— Я говорю — мы будем сражаться! Заставим эту жрицу прямо сейчас соединить с нами руки!

Филон набивает трубку. Его длинные смуглые пальцы уминают в чашечке раскрошенные красные лепестки.

— Что ответишь на эти обвинения, жрица?

— Я дала тебе слово, что буду уважать твое племя, и я сдержу обещание.

Неела обращается к толпе:

— Вы слышите, как она гладко врет?